(FWD-Sport) ВАЗ 2113 (Ульяновск) Ливанов Сергей — 11.662. Лада ливанова
Проверьте свою дружбу с Лада Ливанова
Пожалуйста, подождите...
Подготовка теста, который предлагает Лада Ливанова
Насколько хорошо ты знаешь своего друга Лада Ливанова?
Вопрос 1 of 15
Что Лада Ливанова считает более важным?
| Положение в обществе |
| Власть |
| Деньги |
| Дружба |
| Любовь |
Сколько чашек кофе/чая Лада Ливанова выпивает в день?
| 0 |
| 1 |
| 1-4 |
| 4-8 |
| Слишком много |
Что Лада Ливанова любит больше Айфон или Андроид?
| Айфон |
| Андроид |
Лада Ливанова хочет чтобы его(ее) жена/муж была(был) красивой(-ым) или умной(-ым)?
| красивой(-ым) |
| умной(-ым) |
Куда бы Лада Ливанова хотел(-а) отправиться со своим другом/подругой?
| Париж |
| Бали |
| Нью-Йорк |
| Венеция |
| Багамские Острова |
| Кейптаун |
| Тайланд |
| Греция |
| Мальдивы |
| Маврикий |
Какой сериал Лада Ливанова любит больше всего?
| Игра престолов |
| Во все тяжкие |
| Друзья |
| Нарко |
| Форс-мажоры |
| Теория большого взрыва |
| Ходячие мертвецы |
| Карточный домик |
Что больше всего пьет Лада Ливанова?
| Чай |
| Кофе |
| Молоко |
| Алкоголь |
| Зеленый чай |
| Воду |
| Сок |
Какую еду Лада Ливанова любит больше всего?
| Пицца |
| Бургеры |
| Макароны |
| Салаты |
| Паста |
| Обычная еда |
Какое кафе Лада Ливанова любит больше всего?
| Pizza Hut (Пицца Хат) |
| Domino's Pizza |
| Subway |
| McDonald's |
| KFC |
| Burger King |
| Baskin Robbins |
Какое домашнее животное Лада Ливанова хотел(-а) бы иметь?
| Собаку |
| Попугая |
| Кролика |
| Кошку |
| Льва |
Если бы Лада Ливанова встретил(-а) джинна, что бы он(она) загадал(-а)?
| Миллион долларов |
| Красивую жену(Красивого мужа) |
| Стать президентом страны |
| Еще 3 желания |
На что бы Лада Ливанова потратил(-а) свое свободное время?
| На занятие в спортзале |
| На сон |
| На шопинг |
| На плавание в бассейне |
| На прочтение книги |
| На путешествия |
| На просмотр фильма |
Что бы Лада Ливанова выбрал(-а)?
| Изменить прошлое |
| Увидеть будущее |
Какую музыку больше всего слушает Лада Ливанова?
| Песни о любви |
| Поп |
| Рок |
| Духовную |
| Классическую |
Что бы Лада Ливанова хотел(-а) больше всего?
| Деньги |
| Любовь |
| Провести время с друзьями |
testourbond.com
Ливанова. Музыкальная культура античности
В эллинистическую эпоху искусство уже не вырастает из художественной деятельности граждан: оно всецело профессионализируется. Современники (в том числе Платон) еще в IV веке сетуют на отход от принципов ясного, строгого искусства, на музыкальные новшества, на виртуозность, которые отрицательно действуют на воспитание юношества, вообще на общественные нравы. Даже использование высоких регистров в музыкальных произведениях, увеличение числа струн на кифаре воспринимаются как излишнее усложнение искусства, нарушающее прежний его чистый стиль, его мужественность, его эмоциональное равновесие. Как раз в те времена Филоксен из Цитеры (435-380) создает, например, хоровые дифирамбы с большими виртуозными соло, Тимофей из Милета (449-359), которому приписывается увеличение числа струн на кифаре, поражает слушателей виртуозностью своих произведений, свободой их изложения, напряженно-высокой тесситурой. Его вдохновляют эффектные «программные» замыслы: в виртуозном номе для кифары он стремится изобразить картину бури. Все эти сведения (и ряд других аналогичных данных) можно почерпнуть лишь из литературных источников. Вряд ли когда-либо удастся пополнить наши представления о музыке Древней Греции с помощью новонайденных ее памятников? О музыкальной науке, о музыкально-эстетических воззрениях того времени мы осведомлены значительно лучше.
Сопоставляя в заключение те немногие музыкальные образцы, которые сохранились в записях от V века до н. э. по II-III века н. э., мы лишний раз убеждаемся в том, что перед нами - разрозненные явления, не позволяющие даже проследить за тем процессом художественного развития, какой вырисовывается хотя бы на основе литературных свидетельств. Об оде Пиндара и отрывке из музыки к «Оресту» Еврипида речь уже шла. Ко II веку до н. э. относятся три гимна Мезомеда, посвященные им Гелиосу, Немезиде и Музе. Ко II-I векам - два дельфийских гимна Аполлону и сколия (застольная песня Сейкила). В пределах I-II веков н. э. сделана запись (так называемый Берлинский папирус) гимна Аполлону вместе с кратким инструментальным фрагментом и отрывком пэана на смерть старшего Аякса. К концу III века относят ранний христианский гимн из Оксиринха (о нем будет сказано в связи с музыкой средневековья). Помимо того сохранилась запись совсем краткого инструментального отрывка неизвестного происхождения.
Нотированы все эти произведения и фрагменты буквенной нотацией, позволяющей прочесть их мелодии. Древние греки пользовались нотацией двух родов: более старой по происхождению инструментальной и более новой вокальной. Первая из них включала буквенные знаки греческого и древнефиникийского происхождения. Положение знаков - прямое, поперечное и перевернутое - указывало высоту звуков в зависимости от расположения пальцев играющего на струнах лиры. Во второй, вокальной нотации применялись только греческие буквы, но принцип ее был заимствован из инструментальной (звук - и положение пальцев на струнах лиры). Ритм в записи точно не фиксировался, поскольку в вокальных мелодиях он зависел от стихотворного размера. Однако некоторые обозначения пропорций (один к двум или один к четырем-пяти) могли быть даны с помощью особых значков.
В этих немногочисленных записях нет положительно ни одного признака, который позволял бы предполагать, что мелодическое движение того типа, какой встречался у Еврипида (то есть энгармоническое), было сколько-нибудь характерно для определенного этапа в развитии древнегреческой музыки. Перед нами - образцы простого и четкого гимнического склада и единственный пример песни. Мелодии гимнов, как более развернутые (второй дельфийский гимн Аполлону), так и совсем сжатые (гимн Музе Мезомеда), в основном силлабичны, даже чеканны в произнесении текста, одновременно и широки по интервалике, и строги. Насколько можно судить, этот склад оставался обычным на протяжении очень долгого времени: он в принципе схож и в пифийской оде Пиндара (V век до н. э.), и в гимне Мезомеда (II век н. э.)? По всей вероятности, традиционная гимнодия Древней Греции не осталась без воздействия на раннехристианское гимнотворчество. Что касается сколки Сейкила. то эта застольная песня была высечена на каменной надгробной плите в Траллах (Лидия) и текст ее гласил: «Живи, друг, и веселись. Не печалься ни о чем. Наша жизнь коротка, быстротечна, срок нам дан веселиться недолгий». Среди образцов древнегреческой музыки это единственный пример песенной мелодии, закругленной в мягком движении, пластичной и стройной, чисто светского, быть может даже песенно-бытового склада.
Все, что писалось в Древней Греции о музыкальном искусстве и о чем можно с уверенностью судить по многим сохранившимся материалам, было основано на представлениях о мелодике (по преимуществу связанной с поэтическим словом). Это очевидно не только из содержания специальных теоретических работ, но и из более общих этико-эстетических высказываний крупнейших греческих мыслителей. Таким образом, полностью подтверждается принцип одноголосия, всецело характерного для древнегреческого музыкального искусства.
Наибольший интерес из античных суждений о музыкальном искусстве представляет так называемое учение об этосе, выдвинутое Платоном, развитое и углубленное Аристотелем. Объединение вопросов политики и музыки античная традиция связывает с именем Демона Афинского, учителя Сократа и друга Перикла. От него будто бы Платон воспринял идею о благодетельном воздействии музыки на воспитание достойных граждан, разработанную им в книгах «Государство» и «Законы». Платон отводит в своем идеальном государстве первую (среди других искусств) роль музыке в воспитании из юноши мужественного, мудрого, добродетельного и уравновешенного человека, то есть идеального гражданина. При этом Платон, с одной стороны, связывает воздействие музыки с воздействием гимнастики («прекрасные телодвижения»), а с другой - утверждает, что мелодия и ритм более всего захватывают душу и побуждают человека подражать тем образцам прекрасного, которые дает ему музыкальное искусство.
Разбирая затем, что именно прекрасно в песне, Платон находит, что об этом нужно судить по словам, ладу и ритму. В соответствии с представлениями своего времени он отметает все лады, которые носят жалобный и расслабляющий характер, и называет только дорийский и фригийский единственно достойными высоких целей воспитания юноши-воина. Подобным же образом философ признает среди музыкальных инструментов лишь кифару и лиру, отрицая этические качества всех прочих. Таким образом, носителем этоса, с точки зрения Платона, является не произведение искусства, не его образность и даже не система выразительных средств, а лишь лад или тембр инструмента, за которыми как бы закреплено определенное этическое качество.
Аристотель судит о назначении музыки много шире, утверждая, что она должна служить не одной, а нескольким целям и с пользой применяться: «1) ради воспитания, 2) ради очищения [...], 3) ради интеллектуального развлечения, то есть ради успокоения и отдохновения от напряженной деятельности... Отсюда ясно, - продолжает Аристотель, - что хотя можно пользоваться всеми ладами, но применять их должно не одинаковым образом» * (* Цит. по кн.: Античная музыкальная эстетика, с. 203-204). О характере воздействия музыки на психику он судит таким образом: «Ритм и мелодия содержат в себе ближе всего приближающиеся к реальной действительности отображения гнева и кротости, мужества и умеренности и всех противоположных им свойств, а также и прочих нравственных качеств. Это ясно из опыта: когда мы воспринимаем нашим ухом ритм и мелодию, у нас изменяется и душевное настроение. Привычка же испытывать горестное или радостное настроение при восприятии того, что подражает действительности, ведет к тому, что мы начинаем испытывать те же чувства и при столкновении с [житейской] правдой». * (* Цит. по той же кн., с. 194-195). И наконец, Аристотель приходит к следующему заключению: «...Музыка способна оказать известное воздействие на этическую сторону души; и раз музыка обладает такими свойствами, то, очевидно, она должна быть включена в число предметов воспитания молодежи» * (* Цит. по той же кн., с. 197).
За философом и математиком Пифагором (VI век до н. э.) с давних времен закреплено значение первого из греческих мыслителей, писавших о музыке. Ему приписывается начальная разработка учения о музыкальных интервалах (консонансах и диссонансах) на основе чисто математических соотношений, получаемых при делении струны. Пифагореец Архит из Тарента (начало IV7 века) в своей «Гармонике», по-видимому, занимался тем же кругом вопросов, а также стал разрабатывать учение о ладах. Вслед за лириком Лазом из Гермиона и Гиппасом из Метапонта (V век) Архит утверждал, что звук происходит в результате колебаний воздуха, возникающих при толчках звучащего тела. Эта теория была обоснована и развита Евклидом (III век). Таким образом, школа Пифагора сосредоточила свое внимание на вопросах музыкальной акустики, на физических явлениях, поддающихся математическому исчислению. Последователи Пифагора получили при этом прозвание «каноников», поскольку они фетишизировали числовые соотношения, образующиеся при делении струны «канона» (название однострунного инструмента, которым они пользовались в своих опытах), и пренебрегали требованиями человеческого слуха к благозвучию. Вообще числам и пропорциям пифагорейцы - по образцу древних восточных культур (более всего Египта) - придавали магическое значение, выводя из них, в частности, магически-целебные свойства музыки. Наконец, путем абстрактно-спекулятивных построений пифагорейцы пришли к идее так называемой «гармонии сфер», полагая, что небесные светила, находясь между собой в определенных числовых («гармонических») соотношениях, должны при движении звучать и производить «небесную гармонию».
«Каноникам»-пифагорейцам противостояло в дальнейшем направление «гармоников» - как называли в IV веке последователей Аристоксена из Тарента, ученика Аристотеля. Этому крупнейшему музыкальному теоретику античности приписывается более 450 трудов по различным вопросам науки. В большинстве своем они утрачены. Не полностью сохранились лишь «Элементы ритмики» и «Элементы гармоники» да некоторые извлечения из других работ, приведенные позднее иными авторами. Аристоксен определил в своих трудах предмет «гармоники» как учения об элементах музыки, кроме ритмики, метрики, органики, а также вопросов композиции. Заслуги Аристоксена, по-видимому, заключались прежде всего в том, что он впервые охватил в своей системе различные задачи теории музыки, сформулировал их и тем самым повлиял на состав и содержание науки в целом. Более других теоретиков занимался Аристоксен вопросами ритмики, стремясь и здесь опираться на художественный опыт, в частности на природу танца. При всем том Аристоксен, вне сомнений, хорошо сознавал, что за пределами таких специальных дисциплин, как гармоника и ритмика, остается еще многое: законы композиции (соразмерность ее частей), проблема воздействия музыки на характер человека. Неудивительно, что именно от Аристоксена исходило направление «гармоников», противопоставлявших «каноникам» с их числовыми догмами нормы благозвучия, основанные на реальных требованиях нормального человеческого слуха, слухового опыта.
Древнегреческое учение о ладах складывалось в течение нескольких веков (о выразительном значении того или иного лада с полной убежденностью писали Платон и Аристотель) и было подытожено прославленным александрийским ученым (астрономом, географом, физиком, математиком) Клавдием Птолемеем, который дал наиболее полное изложение теории античных звукорядов как «совершенной системы» во II веке нашей эры.
Основным мелодическим звеном в древнегреческой ладовой системе был тетрахорд (ми - ре - до - си - сверху вниз). Лады, согласно греческой теории, возникали из их соединения. Если за тетрахордом ми - ре - до - си следовал аналогичный ему по структуре (ля - соль - фа - ми), то лад назывался дорийским (по названию греческого племени - доряне). Этот лад и обладал в глазах греков лучшими этическими свойствами, как признавали Платон и Аристотель, будучи мужественным, строгим, создающим внутреннее равновесие в душе человека. Из соединения двух фригийских тетрахордов (ре - до - си - ля и соль - фа - ми - ре) образовывался фригийский лад (по названию греческой колонии - Фригия). Он считался ладом дифирамба, страсти, экстаза. Два лидийских тетрахорда (до - си - ля - соль и фа - ми - ре - до) создавали лидийский лад (Лидия -тоже греческая колония в Малой Азии). Его находили жалобным, скорбным, интимным. От каждого из этих ладов строились также производные лады, возникавшие от перемещения тетрахордов. Если в дорийском ладу верхний тетрахорд перемещался вниз (си - ля - соль - фа - ми - ре - до - си), то такой лад назывался гипердорийским или миксолидийским. Если же нижний тетрахорд переносился вверх (ля - соль - фа - ми - ре - до - си - ля), то создавался гиподорийский, или эолийский лад. Точно так же строились производные лады от фригийского и лидийского.
У греков существовали для ладов два обозначения - гармонии и тоны: первые обозначали лады в том составе, как мы их перечисляли, вторые подразумевали те же лады транспонированными, например в октаве ми - ми. Дорийский лад в таком случае не требовал транспозиции, лидийский же предполагал, по нашим понятиям, четыре диеза. Сколия Сейкила, к примеру, была написана во фригийском ладу, но в диапазоне от ми-бемоль до ми-бемоль.
Помимо диатонического наклонения греки различали по отношению к каждому тетрахорду хроматическое и энгармоническое наклонения. Понятия хроматизма и энгармонизма у них не совпадали с нашими. Ни в том, ни в другом наклонении количество звуков и высота крайних из них в тетрахорде не изменялись. Так, в тетрахорде ля - соль - фа - ми струны ля и ми на лире не перестраивались. Изменялась лишь внутренняя структура тетрахорда, для чего перестраивались соответствующие струны лиры. Если один из средних звуков смещался на полтона (ля - соль-бемоль - фа - ми), возникало хроматическое наклонение. Если же интервал суживался еще больше, на четверть тона, то наклонение называлось энгармоническим. Судя по литературным источникам, хроматизм и энгармонизм вошли в музыкальную практику сравнительно поздно - к концу V века. Это подтверждается на опыте Еврипида.
Не только в понимании хроматизма и энгармонизма, но и в обозначениях внутри звукоряда греки опирались на настройку струнного инструмента. Весь основной для музыки звукоряд, от ля первой октавы до ля большой, они объединяли так называемой совершенной системой. Она включала в себя несколько тетрахордов: ля (первой октавы) - соль - фа - ми, ми - ре - до - си и ля (малой октавы) - соль - фа - ми, ми - ре - до - си, а также вводный тетрахорд - ре (первой октавы) - до - си-бемоль - ля. При этом названия звуков внутри системы производились от обозначений соответствующих струн кифары. Например, ля первой октавы называлось Nete, соль - Paranete, фа - Trite (третья), поскольку на кифаре, в руках кифареда струна ля приходилась внизу (Nete - низкая), а струна соль была соседней (Paranete - соседняя с низкой) и т. д.
Имена ряда греческих теоретиков вошли в историю в связи с частными вопросами науки. Так, Дидим Александрийский (около середины I века до н. э.) известен в области акустики уточнением музыкального строя: он произвел новый расчет терций, в процессе которого возникает малая акустическая единица - так называемая «дидимова комма». Герон Александрийский (конец II века до н. э.) привел в своей «Пневматике» полное описание гидравлического органа, изобретенного (и построенного) механиком Ктесибием в III веке до н. э. вместе с водяным насосом.
И в дальнейшем, даже в период расцвета Римской империи греческая музыкальная традиция в очень значительной мере питает науку о музыке. В I-II веке н. э. еще шли споры вокруг проблемы этоса, причем Плутарх, Клеонид и Птолемей настаивали на высоких этических свойствах и возможностях музыки, а последователи Демокрита и Эпикура горячо полемизировали с ними. Так, Филодем из Годары в полемике со стоиками, пифагорейцами и перипатетиками совершенно отрицал способность музыки воздействовать на душу человека, считая, что ритм и мелодия имеют чисто формальную природу и сами по себе безразличны к любому содержанию. Вся же чудодейственная сила музыки, которую ей приписывали, объясняется, по мнению Филодема, только значением и смыслом словесного текста, вместе с которым она звучала. В остальном она так же мало связана с духовной жизнью человека, как, например, кулинария.
В сравнении с тем, что высказывалось о музыке в V-IV веках до н. э., суждения о ней на рубеже двух тысячелетий носят во многом, иной характер. С одной стороны, они проникаются скепсисом в отношении к этико-эстетическим идеалам классического периода, с. другой же - скорее идеализируют прошлое. Последнее отчетливо проступает в диалоге Плутарха «О музыке» (I век н. э.), пафос которого питается лишь далекими историческими примерами, а назначение связано не только с научной разработкой многих затронутых вопросов, но, по-видимому, и с просветительскими задачами. По замыслу Плутарха, участники некоей застольной беседы - кифаред Лисий и ученый александрийский музыкант Сотерих - по предложению хозяина дома, почтенного Онесикрата, раскрывают в своих речах свойства музыки как «особой отрасли знания». Попутно приводятся полулегендарные данные из истории музыкально-поэтических жанров в Древней Греции, говорится о развитии ладов, об их понимании теоретиками, о предмете «гармоники», о воззрениях на музыку Платона, Аристотеля, Аристоксена, Пифагора и, наконец, делается ссылка на «гармонию сфер».
В большей части диалога пересказаны источники: исторические сведения Плутарх, по его словам, черпал из работ Гераклита Понтийского и Главка из Регия, а в теоретической части опирался по преимуществу на Аристоксена. Однако в самом выборе источников и в направлении мыслей ясно чувствуется, что Плутарху близки именно прогрессивные традиции Аристоксена (а не числовая догматика пифагорейцев), этические воззрения Аристотеля (а не скепсис Филодема), образцы старинного и строгого греческого искусства, (а не «затейливость», не «пестрота стиля», не «погоня за новизной»). Заключая беседу, Онесикрат провозглашает как высшее достоинство музыки - ее свойство «всему давать надлежащую меру». Это совпадает с идеалом крупнейших представителей учения об этосе. «...Если кто желает в музыкальном творчестве соблюсти требование красоты и изящного вкуса,- замечает Плутарх устами своего протогониста, - тот должен подражать старинному стилю, а также дополнять свои музыкальные занятия прочими научными предметами, сделав своей руководительницей философию, ибо она одна в состоянии определить для музыки надлежащую меру и степень полезности» * (* Плутарх. О музыке. Пг., 1922, с. 70). Во многих работах и суждениях о музыке, относящихся к александрийской эпохе, как бы подводятся итоги всему сделанному в этой области, происходит систематизация накопленного материала, сводятся по возможности к единству знания о предмете - отчасти в целях просветительных.
Что касается учения об этосе, то в дальнейшем неоплатоники, в особенности Плотин (III век), переосмыслили его в религиозно-мистическом духе, лишив гражданственного пафоса, который был присущ ему когда-то в Греции. Отсюда уже тянутся прямые нити к эстетическим воззрениям средних веков.
О развитии музыкального искусства в Древнем Риме судить еще труднее, чем о характере музыки в Древней Греции. С одной стороны, сохранились сведения об удивительно интенсивной н даже пышной музыкальной жизни Рима эпохи расцвета. С другой же - отсутствуют какие-либо памятники, позволяющие ощутить направление творческого процесса. Еще более осложняется это положение тем, что художественная культура Рима так или иначе наследует некоторым историческим традициям Древней Греции в ходе своей эволюции, а в последние века античного мира непосредственно соприкасается с новыми явлениями, привнесенными распространением христианства. Древний Рим по-своему продолжает то, что уже было достигнуто в Греции, переосмысливает это наследие, создает как бы новый облик художественной культуры, переживает свой упадок и, наконец, передает, насколько это возможно, эстетическое наследие античности новой культуре средневековья.
По-видимому, в истории Рима сложились особые, местные музыкально-поэтические формы, сопряженные с бытом и общественной жизнью: свадебные, похоронные, триумфальные песни. Большое значение приобрела также военная музыка (рога, трубы). Древнегреческий авлос был заменен здесь тибией (разновидность того же инструмента). Есть основания думать, что раннеримская культура обладала, при всей своей незрелости, большим своеобразием, вернее, обещала большую самостоятельность, чем показали в дальнейшем ее пути в области музыки.
Начиная с V, особенно с IV века до н. э., греческие образцы отчасти заслонили постепенно перед римлянами ценность их местного искусства. Те же тенденции в греческом искусстве, которые были характерны для эпохи эллинизма, были не только восприняты в Риме, но получили здесь интенсивное развитие. В глазах историка местные художественные истоки и ранние греческие влияния почти сливаются - так трудно различить самостоятельный путь древнеримского музыкального искусства. Тем не менее, когда общий облик музыкальной культуры в Риме уже сложился, когда музыкальная жизнь империи приобрела специфические для нее формы, современники ощутили (и нам легко этому поверить) не только преемственность, но и значительные различия между Грецией и Римом. Как и в Греции, в Риме связь поэзии и музыки была очень велика: поэтические произведения пелись в сопровождении кифары или авлоса (тибии). Однако это уже не было делом самого поэта. Пышность и профессиональная выучка торжествовали в исполнении стихов. Эклоги Вергилия и поэмы Овидия пелись с танцами в театре. Изменился и характер музыки в драме. Хор в греческом понимании исчез из нее. Сами представления имели не столько этически-воспитательный, сколько празднично-развлекательный смысл. Сольное пение в сопровождении тибии, пластическая пантомима под инструментальную музыку (ансамбль), иногда хоровые эпизоды - такова была музыка в римском театре. Ко времени Нерона там увлекались виртуозностью: певцы (как и танцовщики), в сущности, вытесняли драматических актеров со сцены. Преувеличенное самомнение и капризы певцов-трагедов неоднократно осмеивались в литературе. Организация клаки, высокие гонорары исполнителям, нездоровое их соперничество - все это было крайне далеко от общественного пафоса греческого трагического театра, от почетной обязанности в организации хора, от прославленных побед Эсхила и Софокла на состязаниях.
Совершенно изменяется сама общественная атмосфера, окружающая искусство, в далекое прошлое отходит этос - в понимании Платона и Аристотеля. Меняется весь общественный уклад в Римской империи - в сравнении с афинской демократией, а это, разумеется, самым непосредственным образом сказывается и на характере больших государственных празднеств в Риме. Широкие цирковые состязания, выступления гладиаторов, огромные концерты рассчитаны на сильнейший и часто слишком внешний зрительный или слуховой эффект. Народ более не участвует сам в празднествах, его лишь потешают ими, отвлекая от возмущений и ропота. Как бы ни были грандиозны римские зрелища, они по существу вовсе не демократичны. Большие и громкозвучные ансамбли, колоссальные хоры, виртуозы певцы, кифареды, авлеты выступают в Риме при Нероне (император в 54-68 годы). В исполнении пантомим участвует инструментальный ансамбль, соединяющий греческих и восточных музыкантов. Орган, ценимый за силу звука, пользуется большим успехом. Бой гладиаторов идет под звуки трубы, рогов и гидравлического органа. Император Домициан учреждает так называемые капитолийские состязания на Марсовом поле, на которые стекаются певцы и инструменталисты со всего мира.
В Риме вообще со временем становится обычным сосуществование музыкантов, представляющих разные художественные культуры: здесь и греческие кифареды, и сирийские виртуозки, и вавилонские виртуозы, и александрийские певцы, и андалузские танцовщицы с кастаньетами. В Риме звучат и тибия, и кифара, и огромная лира, и арфа, и вавилонская волынка, и орган, и труба, и систр, и всевозможные ударные. Распространяя свою власть все шире в Европе и за ее пределами, Рим вовлекает в художественную жизнь самые различные музыкальные силы, почему она и приобретает уже некоторую пестроту. Из музыкантов, собранных отовсюду, составляются большие ансамбли - для концертов, празднеств, пиров, пантомим. Кадры профессионалов непрерывно растут, пополняемые пленными иноземцами. Знатные патриции содержат целые хоры и оркестры у себя в домах. Учителям пения ставятся памятники. Виртуозы певцы и кифареды пользуются огромной славой. Кифаред Анаксенор, певец Тигеллий при Цезаре и Августе, кифаред Менекрат при Нероне, Мезомед при Адриане, кифареды Терпний и Диодор при Веспасиане снискали и громкую славу, и богатство, и всеобщее признание. Увлечение музыкой в гедонистическом ее понимании вызывает в Риме и расцвет любительства. Сам Нерон решается выступать как певец и кифаред. Музыкой охотно занимаются известные римлянки. Пению и игре на кифаре обучают детей в знатных семействах.
Вместе с тем со II века н. э., а особенно в III и IV веках, как бы в противовес господствующей художественной культуре Рима поднимается совсем иное идейное течение, представленное ранним христианством - сначала как религией обездоленных и угнетенных масс, а затем как государственной религией. Упадок античной культуры в эпоху разложения рабовладельческого строя как раз способствует успешному развитию христианского искусства, во многом противостоящего эстетике и музыкальной практике Рима предшествующих столетий.
Нельзя, однако, отрицать и образовавшиеся на рубеже двух эпох некоторые связи между наследием античности и развитием эстетической мысли последующего времени. Мы увидим в дальнейшем, в чем заключались эти связи и каковы были существенные различия между отношением к музыкальному искусству в лучшие века античности - и на протяжении средних веков.
Если же иметь в виду далекие перспективы музыкального искусства в Западной Европе, по крайней мере начиная с эпохи Возрождения, то для данной художественной области возымели значение в конечном счете не только теоретическое наследие Древней Греции и совсем не образцы самой музыки, столь немногочисленные и разрозненные, но прежде всего прогрессивные художественные идеи, связанные с синтезом искусств в греческой трагедии, с неразрывной сопряженностью поэзии и музыки. Этими идеями вдохновлялись многие музыканты - от представителей Ренессанса и Монтеверди до Глюка, от Глюка до Вагнера и Танеева, от них до наших дней.
10
studfiles.net
(FWD-Sport) ВАЗ 2113 (Ульяновск) Ливанов Сергей — 11.662
1 место — 11.972 — 10 Августа «Чемпионат Ульяновска» 2 этап Ульяновск 20131 место — 11.760 — 15 Сентября «Чемпионат Ульяновска» 3 этап Ульяновск 20121 место — 11.662 — 21 Июля «Чемпионат Ульяновска» 2 этап Ульяновск 2012
dragsng.ru
Игорь Ливанов биография, фото, семья и его сын, личная жизнь, последние новости 2018
Биография Игоря Ливанова
Выдающийся актер кино и театра Игорь Евгеньевич Ливанов, человек с большим сердцем и недюжинным талантом, прожил насыщенную, но тяжелую жизнь. За многочисленными яркими образами на экране находится простой человек, дважды переживший невосполнимую утрату, человек, которого судьба не устает испытывать на прочность.Детство Игоря Ливанова
Игорь Ливанов появился на свет 15 ноября 1953 года. Родители маленького Игоря (Нина Тимофеевна и Евгений Аристархович Ливановы) заведовали кукольным театром и отдавали ему львиную долю времени, так что будущий артист изначально рос в обществе творческих людей с актерским уклоном. Как сообщал позже сам Ливанов, с таким семейным влиянием его участь уже была предопределена. Рядом всегда был и старший брат Аристарх, который с раннего детства мечтал податься в кинематограф, чего впоследствии и добился. Однако сперва Игорь решил пойти своим путем.Будучи любителем спортивного образа жизни, он занялся боксом с перспективой вырасти до профессионального уровня. Стоит отметить успехи молодого Ливанова - за годы юности Игорь проиграл всего один бой. Закономерным результатом виделось поступление после окончания школы в институт физкультуры.
В итоге семейная природа все-таки взяла свое, и Игорь, по требовательному настоянию матери, вслед за старшим братом отправился учиться в театральную академию ЛГИТМиК. Тяжело сказать, доволен ли сам актер такому подневольному повороту жизни, однако поклонники Ливанова несомненно благодарны его родителям за то, что те показали миру его талант.
Учеба давалась будущему артисту легко и с удовольствием. Выпустившись, Игорь переехал из Ленинграда во Владивосток, под которым несколько лет служил в морской пехоте. По словам Ливанова, там он научился многим вещам и закалил характер.Актерская деятельность Игоря Ливанова
После военной службы Игорь переехал жить в Ростов-на-Дону, где Ливанов впервые проявил свои актерские навыки на высоком уровне. В 1978 году актер стал регулярным исполнителем ролей в Академическом театре драмы имени Максима Горького, где проработал десять лет.Потом актер переехал в Москву, это стало серьезным толчком в развитии актерской профессии Игоря Ливанова. Еще в Ростове он снялся в ряде кинокартин, но только 90-е годы принесли ему настоящую славу и известность. Актер признавался, что кинематограф нравится ему гораздо больше театра, - в нем ощущается свобода, жизнь и разнообразие.
Дебют Ливанова в большом кино состоялся в 1979 году, когда он сыграл одну из главных ролей в драме «Безответная любовь». Кинокартина не обрела широкой популярности, но это был первый колоссальный опыт, особенно с учетом того, что Игорю довелось играть бок о бок с такими мэтрами советского кино, как Леонид Марков и Инна Макарова. Схожая участь ждала актера и в 80-х годах - фильмы не ждал значительный успех, но соседями Ливанова по съемочной площадке становились известные и опытные актеры. Так, в историческом фильме «Февральский вечер» (1981) Игорь Евгеньевич сыграл в паре со знаменитым Михаилом Ульяновым, а в картине «Загадочный наследник» (1987) посчастливилось составить компанию легендарному Иннокентию Смоктуновскому. Первый громкий успех Ливанова ждал в 1992 году после исполнения главной роли в киноленте «Тридцатого уничтожить!», повествующей о войне в Афганистане. Люди начали узнавать перспективного актера, а его харизма отныне будет радовать зрителей еще долгие годы. Среди выдающихся работ Ливанова того периода стоит упомянуть «На углу, у Патриарших» (1995), «Графиня де Монсоро» (1997), «Империя под ударом» (2000). При всем разнообразии ролей, их объединяло одно - положительный облик героев Ливанова. Он отказывался играть плохих персонажей, предпочитая героев сильных, правильных, морально-волевых, светлых, но при этом и не без греха, ведь и в жизни идеальных людей не существует. Нужно отметить, что занятия боксом для актера не прошли даром. Игорь Ливанов не только не оставил свои тренировки, но и обучился восточным единоборствам. Он сам исполняет многие трюки, отказываясь от каскадеров. Ливанов неоднократно получал травмы, но остается непреклонен.Личная жизнь Игоря Ливанова
В студенческие годы Игорь Ливанов познакомился и сдружился с очаровательной Татьяной Пискуновой. Позже их отношения переросли в романтические, и еще до завершения института влюбленные сыграли свадьбу. После окончания военной службы супруги переехали жить в Ростов-на-Дону. У семейной пары родилась дочь. Пора было двигаться дальше, расти вверх. Мечты рисовали самые радужные картины. Но Игоря подкосила страшная трагедия. В августе 1987 года Татьяна вместе с 8-летней дочерью Олей погибли на станции Каменская, когда у шедшего сзади грузового поезда отказали тормоза и он на всей скорости врезался в хвостовые вагоны их пассажирского поезда. Все то, что было дорого для молодого и подающего надежды актера, кануло в небытие. Судя по различным интервью, Игорь Ливанов так и не смог оправиться от этой ужасной потери. Игорь не мог оставаться в одиночестве и по совету Аристарха уехал в Москву преподавать. Заполнить душевную пустоту актеру помогла его студентка Ирина Бахтура. У них завязался роман, а в 1989 году девушка подарила Игорю сына Андрея. Их брак продлился до 2000 года, после чего Ирина ушла к актеру Сергею БезруковуОпыт научил Ливанова, что не стоит искать свою избранницу среди творческих натур и можно жить душа в душу с простой любимой женщиной, гармонично дополняющей тебя. Так он повстречал работающую в юридической конторе Ольгу, с которой вскоре вступил в официальную связь. В 2007 году у пары родился сын Тимофей.
В марте 2015 года судьба нанесла Ливанову очередной удар - скончался его 25-летний сын от второго брака Андрей. Парень только-только вернулся из Вьетнама и почувствовал недомогание. К сожалению, в этот момент рядом с ним не оказалось никого, чтобы помочь.Игорь Ливанов сегодня
Засилье кинолент про бандитизм начало отходить на второй план с приближением 2000-х. При этом звезда Игоря Ливанова не померкла, а, напротив, начала играть новыми гранями. Интересные проекты его ждали 2012-м году. Так, актер сыграл Гитлера в телевизионном сериале «Вангелия», врача в драматическом сериале «Страна ОЗ» и незаурядную личность в «Военном госпитале». В планах Игоря Ливанова еще множество интересных работ, и в их качестве сомневаться не приходится. Актер тяжело переживает смерть своего второго ребенка, но готов держаться и двигаться дальше. Ради любимого дела и поклонников, ради Ольги и сына Тимофея.Обнаружив ошибку в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter
uznayvse.ru
