Лингвистический анализ: Лад (Василий Белов). Анализ лад белов

ВВЕДЕНИЕ. Лад в "Привычном деле" В.И. Белова

Лад в "Привычном деле" В.И. Белова

дипломная работа

В.И. Белов (1932-2012) - известный русский, российский писатель-вологжанин. Его творчество по праву называют национальным достоянием, национальной гордостью России. Известен В.И. Белов прежде всего своим неизменным интересом к деревне периода 20-30-х годов прошлого столетия времени «великого перелома», перестройки, коллективизации и последовавших за ней глубоких социальных и политических потрясений. В.И. Белов смог увидеть мир русской деревни середины двадцатого столетия во всей широте и полноте существующих проблем глазами человека, непосредственно находящегося внутри событий. Все это и нашло отражение в произведениях В.И. Белова.

Деревня как место единения человека и природы всегда была предметом интереса писателей. Оказавшись наедине с природой, человек имеет возможность перерождения как духовного, так и физического. Сложно говорить о том, что именно влекло русских писателей к деревенской теме. Казалось бы, время уже другое, человек становится городским, индустриальным, а не деревенским. Да и сами писатели уже перебираются в города, за редким исключением. Жизнь в городе заглатывает человека полностью и всё дальше отдаляет от природы, деревенской размеренности, в которой росли будущие писатели. Однако воспоминания о недалеком прошлом всегда были живы в душе авторов произведений «деревенской прозы». Духовно-нравственные качества деревенского человека, его умение любить землю, его открытость и широта души - все это, несомненно, представляло интерес для писателей. Ярким примером «деревенской прозы» является повесть В.И. Белова «Привычное дело».

Повесть В.И. Белова «Привычное дело» с подзаголовком «из прошлого одной семьи» появилась в 1966 году в журнале «Север» и ознаменовала собой проявление зрелости таланта писателя. Это повесть вызвала резонанс общественности, однако вместе с этим поставила В.И. Белова в один ряд с известными писателями послевоенных лет. Писателю удалось увидеть жизнь северных деревень именно изнутри.

Тема магистерской работы «Лад» в повести В.И. Белова «Привычное дело». Повесть «Привычное дело» наиболее ярко отражает концепцию деревенской прозы, становится средоточием и квинтэссенцией авторских установок, а категория «лад» помогает выявить эти авторские установки, идеологию и философию писателя, его представления о человеческой жизни и жизни в «ладу». В анализе «Привычного дела» делалась опора и на одноименный очерк о народной эстетике «Лад», который помог прокомментировать повесть, хотя и занимает особое место в творчестве В.И. Белова и важен, и ценен сам по себе. К тому же и был написан позже повести -- в 1979-1981 годах, но многие идеи «Лада» у В.И. Белова зрели, и художественно были намечены в «Привычном деле». Также анализу подверглась публицистика писателя, которая представляет совершенно особый пласт творчества писателя. Благодаря анализу статей, очерков, писем и т.п., мы выявили мотивы постоянного стремления писателя к «ладу» и последовавший за этим уход в «разлад». Публицистику мы используем еще и для того, чтобы понять, как были сформированы идеологические, философские и эстетические установки В.И. Белова не только как писателя, но и как человека.

Категория «лад» становится ключевой в творчестве В.И. Белова в целом, и в повести «Привычное дело» в частности. Мы рассматривали «лад» в различных аспектах, попытались выявить основные компоненты «лада» как категории. Включая такие составляющие как «мир», «дом, уют», «любовь» мы отталкивались от общеупотребительных определений «лад» упоминающихся в словарях, различных книгах, обратились и к современным представлениям и современному пониманию этого слова. Так в мифологических представлениях славян существовала богиня Лада, которой все поклонялись и чтили. Она была своеобразным культом в славянской народной традиции. Лада - хранительница очага, которая защищала и помогала людям. Так же в мифологии «лад» являлся космологическим принципом и универсальным символом. В работе мы опираемся на этнографические исследования А.С. Фаминцына, который обобщил собранные им материалы.

«Привычное дело» является показательным в творческом развитии В.И. Белова. Однако нет исследований, посвященных выявлению категории «лад» на разных аспектуальных уровнях как произведения, так и публицистики, не было предпринято и попыток комментирования повести через содержание очерка о народной эстетике «Лад».

Анализируя «лад» в работах В.И. Белова невозможно не обратить внимания на движение к «разладу» в более позднем творчестве. Хотя, кое-какие зачатки можно обнаружить уже и в «Привычном деле». Здесь «разладу» подвергаются все составляющие, относящиеся к «ладу» и переформулированы так: разрушение семьи, нарушение естественного цикла жизни, природы. Обращение к «разладу» и пессимистичные настроения связаны у В.И. Белова с ощущением невозможности что-то изменить, как-то помочь России, крестьянам вернуться к истокам, к тому, что представлялось естественным, гармоничным и понятным всему русскому.

Цель работы -- проследить, как художественно реализована категория «лад» в повести «Привычное дело».

Задачи выпускной магистерской работы:

· определить содержание «лада» как категории русской культуры,

· выявить основные составляющие «лада» в повести «Привычное дело»,

· наметить возможные соотнесения повести «Привычное дело» В.И. Белова и очерка о народной эстетике «Лад»,

· проанализировать повесть «Привычное дело» с точки зрения категории «лад» на разных уровнях содержания произведения,

· уточнить идейно-тематический комплекс повести В.И.Белова «Привычное дело»,

· проанализировать публицистику В.И. Белова через категорию «лад», выявить отличительные особенности,

· выявить возможные причины обращения писателя к противоположной «ладу» категории - «разлад».

При исследовании данной темы были использованы труды ученых, направленные на изучение творчества В.И. Белова, в первую очередь повести «Привычное дело». Первым исследователем и рецензентом повести стал Е.Я. Дорош - русский советский писатель. В своей статье «Иван Африканович», напечатанной в 1966 г. в журнале «Новый мир» он увидел за кажущейся внешней простотой произведения еще и общечеловеческий смысл. В этом же году в «Литературной газете» И.Борисова отмечает умение В.И. Белова «воспроизвести самую материю жизни, самую ткань бытия» [10, с. 3]. Годом позднее произведение высоко оценил критик и литературовед Ш. Галимов, который назвал повесть «Привычное дело» «новым словом в художественном изображении деревни» [14, с. 135]. Ф. Кузнецов в 1967 году в своей статье «Трудная любовь» также дал высокую оценку повести, отметив, что «повесть является наиболее значительным событием в «деревенской» литературе» [37, с. 232]. И. Золотусский -- русский критик, писатель и историк литературы, в статье «Тепло добра» называет повесть «повестью страданий, но и повестью любви и веры. Это книга духовная, где земное, телесное возвышается до осознания себя, до прощения и решимости» [30, с. 6]. В предисловии к «Привычному делу», вышедшей на французском языке в 1969 году успех повести объясняется «глубокой человечностью героев», «чувством огромной жалости, ощущаемой в каждом эпизоде в соединении с авторским самобытным взглядом на суть вещей» [37, с. 423]. За высокой оценкой самой повести «Привычное дело» скрываются противоречивые мнения относительно характера Ивана Африкановича.

Творчество В.И. Белова рассматривается и в контексте «вологодской школы». В.А. Сурганов в статье «Вологодская школа» пишет о том, что именно в Вологде и в северных русских краях сохранился исконно деревенский уклад русской жизни, что, несомненно, влечет писателей. Среди особенностей направления «вологодской школы» В.А. Сурганов отмечает «превосходное, от рождения впитанное знание деревенского житья-бытья и крестьянских типов, любовно-сыновнее отношение ко всему этому, а также неизменная верность классической традиции большой русской литературы в стиле, в языке, в архитектонике произведения» [60, с. 248].

Большинство работ так или иначе направлено на осмысление произведений В.И. Белова в русле «деревенской прозы», попытки найти «истоки души народной». Так же отмечают критики и особые черты, отличающие В.И. Белова от ряда других писателей. С. Залыгин начал статью о писателе так: «Василий Белов вошел в литературу как писатель со своим собственным, вполне сформировавшимся голосом. И этому ничуть не помешало то обстоятельство, что он, в общем-то, традиционен, традиционен глубоко, органически и последовательно. Если говорить о языке Белова, то нетрудно заметить, что ему чужды литературные новации, чужда «необкатанная» лексика, не говоря уже обо всем том, что мы называем изыском, модерном и модой, а иногда и поветрием» [27, с. 402]. Ю. Селезнев, создавший книгу о В.И. Белове, говорит о писателе, как о феномене в русской литературе. «По природе своего писательского дара, по гражданской позиции, по творческому отношению к слову как к делу, по искренности и совестливости этого отношения -- Белов, безусловно, художник большой, художник истинный, из тех, чье творчество и сегодня уже во многом является надежным показателем и мерилом нравственных и эстетических потребностей и возможностей народа, его сегодняшнего духовного состояния, его будущего» [51, с. 12].

Анализируя современную ситуацию, связанную с анализом творчества В.И. Белова, необходимо сказать и о вышедшем прижизненном собрании сочинений в семи томах. Презентация издания была приурочена к 80-ти летию писателя и стала событием не только литературной, но и общественной жизни. Работа над изданием шла с 2008 года, был подключен большой состав профессионалов - это и ученые-филологи, и издатели, и представители Департамента культуры и охраны объектов культурного наследия. В основу собрания лег жанрово-хронологический принцип. По мнению создателей собрания, этот принцип помогает проследить, как формировался В.И. Белов как писатель, к каким открытиям пришел в своем творчестве (идейным, художественным, нравственным). Особенно интересным и спорным представляется седьмой том, где собрана вся публицистика писателя. Необходимость включения ее в собрание вызвана желанием дать возможность читателю узнать авторский взгляд. Включение публицистики В.И. Белова дает возможность узнать писателя как человека, которому свойственна где-то резкость, неравнодушие к проблемам земляков, активная гражданская позиция. В общем, все, что не чуждо простому человеку.

В области науки и литературоведения также не угасает интерес к творчеству В.И. Белова. Проходят ежегодные Межрегиональные Беловские чтения, где ключевой становится тема вологодской литературы в контексте культуры региона. В 2016 году в свет вышел «Беловский сборник», в котором опубликованы материалы Вторых Всероссийских Беловских чтений, проходивших в Вологде в 2015 году. Творчество В.И. Белова рассматривается в контексте ценностных ориентиров современной русской прозы, роль писателя в формировании «вологодского текста». Также обсуждению подвергается и проблема изучения литературы Вологодского края в школе.

Актуальность исследования определяется необходимостью целостного анализа идейного мира произведения через ключевую в творчестве В.И. Белова категорию «лад». Так же достаточно малая исследованность категории «лада» как в художественных произведениях, так и в публицистике дает нам право заняться изучением этого вопроса.

Цель исследования заключается в осмыслении категории «лада», выявление особенностей «лада» в публицистике и сопоставление его с «ладом» в художественном творчестве. В художественном творчестве, повторяемся, акцент ставится на «Привычное дело», однако для контекста используются и другие произведения. Появляется и необходимость проследить, как художественно реализована категория «лада» в повести «Привычное дело».

Научная новизна определяется выходом на новый уровень осмысления прозы В.И. Белова - анализируя и публицистику писателя и его художественное творчество, мы придем к пониманию важнейших для писателя тем, проблем, идей. В публицистике прослеживается развитие и движение категории «лада», которая, в дальнейшем, найдет воплощение и развитие в художественном творчестве.

Работа состоит из введения, шести глав и заключения. В первой главе рассматривается «лад» как категория в русской культуре. Во второй главе анализируется «лад» в публицистике В.И. Белова. В третьей главе проводится анализ «Лада» в очерке о народной эстетике «Лад». В четвертой главе выявляется категория «лад» в повести «Привычное дело». В пятой главе обращаемся к противоположной «ладу» категории - «разлад» и рассматриваем его в повести «Привычное дело».

В шестой главе изложено методическое обоснование по изучению творчества В.И. Белова в школе на примере повести «Привычное дело», а также включен конспект урока. Рассматривается предметный уровень произведения с позиций «лад» - «разлад».

При анализе художественных произведений использованы следующие методы: биографический, структурный, культурно-исторический.

ГЛАВА 1 «ЛАД» КАК КАТЕГОРИЯ МИФОЛОГИИ, КУЛЬТУРЫ, ЭСТЕТИКИ: ОПРЕДЕЛЕНИЯ, ПОДХОДЫ, КОНЦЕПЦИИ

Осмысляя суть прозы В.И. Белова, а также своеобразие русской литературы в целом мы, прежде всего, говорим о «ладе», «ладе» русской речи. Во многих произведениях В.И. Белова в качестве основных используются антиномические концепты «лад-разлад». При изучении концептосферы творчества писателя в качестве базовой становится категория «лад». «Лад» - одна из основополагающих категорий, малоизученная в теории словесности.

Для того чтобы анализировать «лад», для начала обратимся к теории. «Словарь констант русской культуры» Ю.Степанова не рассматривает «лад» как термин. Но само понятие, безусловно, соотносится с такими концептами, как «жизнь», и «быт», «семья», «дом». В.И. Белов дал свое толкование этому слову, подробно изложив в очерке о народной эстетике «Лад», и в творчестве в целом. Рассматривая «лад» как категорию, невозможно обойтись без очерка «Лад», который поможет вывести основные положения данной категории. Писатель выбирает для своего очерка такие составляющие, которые формируют и наполняют концепцию «лада».

Обращаясь к толковому словарю С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой устанавливаем, что «лад - общеславянское слово и означает «мир, согласие, порядок» [45, с. 321]. «Энциклопедический словарь русской цивилизации» трактует термин «лад» так: «одно из основополагающих понятий мироощущения Святой Руси, означало мир, дружбу, отсутствие вражды, порядок, гармонию в вещах, одежде, доме» [48, с. 489]. Все вышеперечисленные понятия можно объединить такими категориями, как «мир», «любовь», «вера», «дом, уют» - все это и составляет лад. Толковый словарь русского языка Д.Н. Ушакова даёт такое же понимание слова «лад» - это согласие, мир, порядок.

Чтобы рассмотреть «лад» как категорию, надо определить, какие концепты наполняют ее, и в целом, что такое концепт. Прежде, чем давать развернутые определения вышеупомянутым терминам, следует определить понятие «концепта». «Словарь констант русской культуры» Ю.С. Степанова рассматривает это так: «концепт - это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. С другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на неё» [57, с. 596]. В данном случае мы рассматриваем такую категорию как «лад», которая включает концепты, развернутые ниже.

Само слово «концепт» в переводе с латинского «conceptus» - «понятие». Концепт в психологии рассматривается как определение чувств, эмоций, состояний, которое выражается в продуктах мыслительной деятельности. В совокупности концептов появляется такой продукт мыслительной деятельности как «лад», который реализуется в быте, в укладе и др.

Такие концепты как «мир», «дом, уют», «любовь» несут в себе наибольшее выражение категории «лад». В ее основе стоит Мир, т.к. это основа основ, материальная база «лада». «Дом» является универсальным концептом и имеет особое значение в русской картине мира. Предполагается, что дом - это защита от внешнего мира, место, где человек может обрести самого себя, прийти к внутреннему успокоению. Концепт «любовь» предполагает духовное состояние, помогающее человеку существовать в мире, держать ритм жизни.

Концепт «мир»

Рассматривая данный концепт, необходимо опираться на понятие «лад» и давать толкование именно через призму данной категории. Что такое мир через лад? Это, прежде всего (если брать широко), обжитые пространства, это «наше» в противоположность «чужому». Ю.С. Степанов включает в это понятие три компонента: 1) место, притом, собственно, не всякое место, а место на земле, вокруг нас, 2) покой, согласие, 3) жизнь.

В данном случае мы будем использовать концепт «мир» как покой, согласие, что определяет «лад» как таковой. Но также не надо исключать «мир» и из понятия «христианская картина мира». Необходимость рассмотрения термина в данном контексте обусловлена не столько сопоставлением, но, сколько дополнением к концепту. Христианская картина мира - важнейшая черта русской духовной жизни. Она включает и покой, и согласие, но одновременно даёт возможность углубить понятие о «мире».

Если рассматривать мир как общину, то в контексте данной темы это будет сельская община, которая глубоко индивидуальна и закрыта от постороннего, внешнего. Да и сам мир по своему происхождению непосредственно связан с селом и городом, единственно, что город имеет уже негативную окраску - это и «разлад», и дисгармония, и хаос. Но и в отношении сельских общин (деревень) есть противоположные точки зрения. С одной стороны, село способствует общему прогрессу и процветанию благодаря своему сельскому хозяйству и, с другой стороны, это тормоз на пути прогресса и процветания.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что концепт «мир» рассматривается как «покой, согласие», что помогает нам выявить одно из основополагающих понятий категории «лад».

Концепт «дом, уют»

Мы рассматриваем эти два понятия как целое, так как они не могут исключать друг друга, и крайне необходимы для дополнения одного другим. Для русской культуры «дом» является одним из основополагающих ментальных пространственных понятий картины мира. В сознании человека это понятие постоянно, но его мы не считаем константой как таковой, потому что включаем в более широкое для понимания определение. Как и концепт «мир», «дом, уют» имеют оппозицию «свой-чужой», «закрытый-открытый», «внешний-внутренний». Не случайно в фольклоре существуют пословицы и поговорки, связанные с этой оппозицией: «в гостях хорошо, а дома лучше»; «дома и стены лечат» и др. Рассматривая русские пословицы и поговорки, можно увидеть, что для семьи важно семейное благополучие, достаток, спокойствие.

С концептом «дом» связана особая картина мира у русского человека. Во-первых, «дом» рассматривается практически как синоним «миру», поэтому с этими понятием связан такой термин как «соборность» - одно из условий национального единства и создание единой державы. Также это предполагает и совместное проживание, и ведение хозяйства в доме. Во-вторых, этот концепт реализует в себе так называемый «принцип матрешки», т.е. дом выступает как некое сконцентрированное начало, которое помогает реализовать такие позиции как «человек-мир», становится своеобразным проводником человека в мир и, одновременно, защищает человека от этого мира, который представлен в оппозиции.

«Уют» предполагает внутреннее содержание, наполнение дома. Это своеобразная защита, укрытие от внешнего мира, покой. Также уют включает в себя и обстановку: обычно простую, но создающую гармонию в доме, формирует определенный настрой, расположение человека, пребывающего в доме.

Таким образом, можно рассуждать о концепте «дом, уют» как об особой категории русского человека, с которой связаны такие ключевые слова, как: соборность, защита, убежище, гармония, единство.

Концепт «любовь»

Четырехтомный малый академический словарь русского языка под ред. А.П. Евгеньевой дает три значения слова «любовь»:

· Чувство глубокой привязанности к кому-либо, чему-либо// Чувство расположения, симпатии к кому-либо,

· Чувство горячей сердечной склонности, влечение к лицу другого пола,

· Внутреннее стремление, влечение, склонность, тяготение к чему-либо,

Любовь - одна из форм духовной культуры. Это индивидуальное переживание человеком своих чувств: чувств к противоположному полу, к ближнему, к народу, к родине, мечтам, к предметам окружающего мира и др. В русской культуре любовь рассматривается в большей степени как любовь не к другому человеку, на что имелось и другое слово - жалеть, а любовь как стремление человека к развитию, к совершенствованию окружающего мира, а если уже, то своей малой родины.

Любовь пересекается в своем определении с другими концептами - «мир, дом». Это даже является своеобразной базой для построения картины мира. Характерной особенностью является то, что любовь, как концепт, является многоаспектным понятием, но в контексте нашей темы мы рассматриваем любовь как одно из условий существования человека в своем пространстве (в данном случае, это деревня).

Во-первых, любовь к Богу. Без веры человек не может органично находиться в том пространстве, в котором находится. Как уже было сказано, одной из черт русской культуры является соборность, что предполагает единение между людьми, которое несомненно должно быть настоящим и никаким другим. А это, в свою очередь, невозможно без любви «к ближнему своему».

Во-вторых, человек существует в своем пространстве и пытается так или иначе приспособиться к тому, к чему он оказывается причастен. Так возделывание земли предполагает любовь к тому, что ты делаешь. Да и сама Земля считается священной, поэтому к этому просто необходимо подходить с любовью.

Любовь между мужчиной и женщиной -- это особый вид любви, потому что он очень тесно переплетается с обыденной повседневностью и реализуется как раз в ней. Мужчина проявляет свои чувства в заботе о женщине в её повседневных делах, в помощи ей. И женщина, в свою очередь, выражает любовь таким образом. И это совершенно особенная любовь, потому что в русских семьях даже разводиться не было принято.

Как и в вышеизложенных концептах, «любовь» имеет бинарную оппозицию - ненависть. Но эти оппозиции схожи в том, что имеют эмоциональную взаимосвязь. Эти два понятия направлены на один объект, но имеют разный характер, разный смысл: одно строит, другое разрушает. Толковый словарь Ушакова Д.Н. определяет «ненависть» так: чувство сильнейшей вражды, непримиримая ненависть, смертельная ненависть. В деревенском быту ненависть отступает на задний план, ей нет места здесь. В большей степени ненависть - разрушающее начало сосредоточено в другой оппозиции - «чужой мир».

Поводя итоги, можно сделать вывод о том, что такое категория «лад» и каково её содержание. Во-первых, это «мир», т.е покой, согласие. Во-вторых, это «дом, уют», т.е. место, где человек чувствует себя на своей территории, защищенным от внешнего мира. Это своего рода оплот человеческого существования. В-третьих, это «любовь» - важнейшая составляющая духовной сферы человека. Категория «лад» рассматривается в аспекте русской культуры, которая формировалась на протяжении многих веков и сумела сохранить и сконцентрировать всё лучшее, что было.

После теории возникает необходимость обратиться к фольклору, к традиционным знаниям.

В мифологии «лад» является космологическим принципом и универсальным символом. Так, в начертании «лада» в кириллице и глаголице зашифрована идея Космоса, «Единого Божественного Слова» - ЛАД, трех лучей, освещающих все три пространственные сферы, образа «говорящей Троицы» [64, с. 275]. В древнеславянском языческом пантеоне богиня Лада - это символ женственного начала, Богиня Любви, Великой Матери, отвечающей за плодородие, продолжение рода, домашний очаг.

Однако ученые, исследующие славянскую мифологию, нередко задаются вопросом: была ли у славян богиня Лада? В решении этой загадки обилие исторических и фольклорных материалов столкнулось с рассудительностью ученых.

С одной стороны, существуют сведения о широчайшем распространении имени Лады в фольклоре всех славянских (и даже некоторых балтских) народов и сведениями историков начиная с 15 в., а, с другой стороны, целый ряд крупных исследователей конца 19 - начала 20 вв. выразил категорическое сомнение в существовании такой богини.

В работе мы опираемся на этнографические исследования А.С. Фаминцына. В 1884 г. А.С. Фаминцын обобщил ряд этнографических материалов всех славянских стран, связанных с Ладой. Ученый пишет: «Лада - богиня брака и веселья, славянская Bona Dea» [64, с. 264]. Связывали ее с весенними и свадебными обрядами. Исторические и историко-этнографические материалы 15-17 вв. рисуют Ладу как богиню брака и благополучия, празднования в честь которой проводились весной (1 мая) и в первую половину лета («зеленые святки» в диапазоне: середина мая - середина июня). В полном согласии с этим находятся те этнографические песни 18 - первой половины 19 вв., в которых Лада зовется матерью, святым божеством или приравнивается богу в весенних молениях о дожде и урожае.

Наряду со всем вышеперечисленным Лада играет важнейшую роль в родовом устройстве Мира. Она собирает и провожает в мир иной души усопших, каждую в свой Род. У этой богини в разное время года разный образ. Так зимой - это белокурая дева в снежном одеянии, а, начиная с весны, представляется как девушка с золотыми волосами и венком из цветов. Традиция жертвоприношения богине Ладе послужила обычаем одаривать женщин цветами и по сегодняшний день. Лада предельно благосклонна ко всем людским чаяньям и даже на ненависть отвечает любовью.

Во всех древнерусских городах существовали храмы Лады. Отличались они особым изяществом, богатством украшений, красивой деревянной резьбой. Статуи Богини обыкновенно вырезались из дерева и покрывались тонким золотом. На капищах ее изображения оставались деревянными. Иногда вместо них ставился на берёзовом отрезке (берёза - дерево Богини) знак Лады - круг с треугольником посередине, где острый угол направлен вниз, а основание треугольника вверх. Круг обыкновенно означал вселенную, а треугольник сердце этой Вселенной. Единственная статуя, выполненная из золота, находилась в главном храме Богини, который когда-то стоял на берегу Ладожского озера. К храму Великой Лады можно было подойти только со стороны озера. Обнажённое золотое изображение Великой Лады стояло на каменном постаменте у алтаря под куполом храма. На согнутой левой руке Богини сидел маленький Лель и улыбался. Одежда статуи Лады состояла из трёх венков: они были собраны из золота полевых цветов, перевитых коваными серебряными листьями и серёжками берёзы. Один такой венок украшал золотые волосы, уложенные в высокую причёску. Второй венок висел на плечах статуи, прикрывая ее грудь, и являлся своеобразной одеждой для маленького Леля. Третий венок обвивал ее бедра, и с него на тонких серебряных нитях свисали небольшие серебряные колокольчики, создавая этим видимость своеобразной юбки. Под ногами Богини лежали большие гусли - «самогуды». Если верить преданию, волшебные гусли без посторонней помощи играли гимн Великой Ладе. В других, более поздних преданиях, говорится, что эти гусли играли с помощью ветра, который, благодаря неведомой механике, улавливался и колебал не только струны гуслей-самогудов, но и скрытые в стенах храма язычки рожков, а также и серебряные колокольчики на «юбке» золотой статуи. Все эти звуки сливались и превращались в музыку гимна Небесной Богине.

Таким образом, можно увидеть культ божества Лада в славянской народной традиции, ее реализацию и развитие.

Наряду с этим, существует и старинный, исконно русский способ приведения тела в ладное состояние - ладки тела. У любого народа есть свои традиционные методы лечения и оздоровления. Древнерусские знахари рассматривали человеческий организм как единую систему и врачевали не орган в отдельности, а больного в целом. Многочисленные способы лечения сводились к трем направлениям: 1) правка, или восстановление целостности формы тела; 2) лажение - восстановление внутреннего равновесия, лада, или гармонии, налаживание всех процессов жизнедеятельности; 3) очищение, освобождение от всего, что воспринимается и ощущается как помеха жизни.

Если естественная форма тела по каким-то причинам нарушилась (вывихнуты кости, ребра, суставы, смещены позвонки, внутренние органы, мышцы и сухожилия), эти нарушения устраняются посредством правки.

Когда сбилась работа органа или системы, нарушен обмен веществ, организм и происходящие в нем процессы требуют ладки. Слово «ладки» (лажение) происходит от слова «лад». Лад в человеке - состояние цельности, единства, покоя и гармонии, основа человеческого бытия. Соответственно, лажение - действия, направленные на восстановление лада.

Причин нарушения «лада» может быть великое множество, но все их можно условно делят на внешние (видимые) и внутренние (невидимые). Внешними причинами «разлада» являются травмы и другие нарушения телесной целостности, заболевания и расстройства организма (не считая душевных), отравления. Внутренние причины разлада - психологические или душевные расстройства, вызванные непониманием, страхами, стрессами. В действительности все эти причины настолько переплетены, что разделить их практически невозможно. Все существующие как в народной, так и в научной в медицине способы восстановления и поддержания здоровья являются, по сути, различными способами ладок и правок. Наши пращуры применяли лажение при помощи ладоней (можно назвать это русским традиционным оздоровительным массажем), лажение при помощи дерева, лажение при помощи движения.

Таким образом, «ладу» в различных его проявлениях уделялось огромное внимание и придавалось большое значение.

Обращаясь к содержанию «лада», можно определить стадии его движения в истории русского народа. Условно их выделяем две.

Первая стадия - это утрата «лада». Утрата свидетельствует о разрыве преемственных исторических связей, связи в истории русского народа, потере русского духа. Если говорить о той эпохе, в которую и о которой писалось «Привычное дело», то это период коллективизации, массовый отток населения из деревень. Именно в этот период происходит разлад, отрыв человека от своих корней, своего истинного предназначения - быть крестьянином, служить земле. Любой народ, утративший «лад» перестает быть народом, перестает принадлежать тому месту, где вырос. Такая утрата грозит потерей нации, потерей истории, и народ вступает на ту ступень, где нет культурного кода. В «Привычном деле» на такой ступени стоит Митька, который, в поисках лучшей жизни, утратил свою культурную идентичность.

Второй стадией будет как раз обретение или восстановление этого «лада». Происходит попытка возродить, найти «лад» в русской культуре. Так обнаружение «лада» показывает неразрывную родовую связь разных исторических эпох в жизни народа, происходит осмысление русской ментальности, культуры, миропорядка. «Лад» стоит между такими категориями, как «жизнь» и «смерть». В.И. Белов находит такой «лад» в укладе деревенской жизни, и описывает его в своем очерке, но тот мир, который показал писатель, оказывается, по каким-то причинам, выключенным из истории. Это, с одной стороны, и история страны, но, с другой стороны, не имеет никакого отношения к империи. Таким образом, В.И. Белов создает как бы миф - утопическое пространство, с помощью которого утверждает идею крестьянства, идею национальных корней, которые могут существовать по определению только в связи с природой, с истоками народной жизни.

С помощью «лада» как слова, содержащее большое внутреннее наполнение, можно проследить историю сохранения и утраты культуры в русской литературе. Наиболее полно идею «лада» в русской речи отразил А.М. Ремизов. А.М. Ремизов пишет о ладе русского языка, русской речи. «Лад» - живой первоисток слова, то есть имени как такого слова, в котором имплицитно заключена вся полнота языка» [21]. А.М. Ремизов ставил себе задачей сохранение и развитие русского языка, в котором заключена идея «лада». Язык, как считал, писатель, полнее всего сохранил культуру и пронес ее на протяжении времени. В 1931 г. А.М. Ремизов, под псевдонимом «баснописец В. Куковников», опубликовал в «Новой газете» статью «Щуп и цапля». Своего «псевдонима» он характеризует так: «Самый подходящий редактор -- и кто еще может так легко <…> выщупать и зацепить то, что совсем не к месту или не при чем или наоборот или "по недоразумению", а попросту от великого ума». Выщупаны и зацеплены отступления от правил нормативной грамматики, прежде всего синтаксические: « < … > в письме <...> не может быть живого беспорядка -- <…> слова разговорной речи должны быть строго организованы: каждое слово знает свое место. <…> место слова дает ему свое значение» [34, с. 67]. Грамматика А.М. Ремизова описывается словами: «лад», «склад», «уклад русского природного языка/русской речи («корплю над «русским ладом» [34, с. 32]; «следую природному движению русской речи [34, с. 275]. Писатель утверждал, что « природный лад живой речи неизменен, а народная речь постоянна и словарь народных слов меняется в зависимости от слуха и памяти» [49, с. 51]. Анализируя пространство текста, А.М. Ремизов утверждал, что, для того, чтобы передать «звучащие смыслы», надо, прежде всего, организовать синтаксис разговорной речи, который должен быть свободным, обусловленным порядком слов: «Ведь, дело не в словах, а в порядке слов, в синтаксисе. <…> Пишите как у вас сказывается» [34, с. 32].

По А.М. Ремизову, «лад» очень звучен и гармоничен. Любое упорядочивание становится ладным, т.к. состоит из частей, соединенных по смыслу, интонационно, композиционно. «Лад» - хранимый языком первоисток и первооснова народной жизни, образующая народ. «Лад» помогает упорядочивать жизнь людей, организовывать её. Поэтому «лад - звучание души народа» [21].

Таковы основные мысли А.М. Ремизова о «ладе». Все это говорит глубоко укорененный в стихии русской речи человек, обладающий абсолютным слухом к живому и мертвому. На «лад» опирается любая эстетика русского.

Впервые «лад» проявляется в поэзии, он раскрывает всю ее сущность и значимость. Поэзия - важная составляющая, которой удерживается лад народной жизни. Все поэтическое искусство возможно при внутреннем течении лада.

Как утверждает А.М. Ремизов, язык хранит память о «ладе» и укрепляет волю к нему. Глубокое содержание и смысл языка заложены в его природе, и зачастую нелегко понять действительное предназначение языка. Однако А.М. Ремизов как будто бы раскрывает эту сакральность, находя в языке основу - «лад».

Таким образом, основываясь на вышесказанном, можно сделать следующие выводы об особенности «лада» в истории русской культуры. Во-первых, «лад» имеет глубокие корни и давнюю традицию. Опираясь на этнографические исследования А.С. Фаминцына, можно предположить, что в русском фольклоре действительно была богиня Лада, которой поклонялись славянские народы. Доказательством тому служат материалы, собранные автором, вполне реальное представление ее людьми. Лада выступала оберегом и защитой, старалась помочь людям поддержать естественность и гармоничность их уклада. Во-вторых, основываясь на движении и постоянном стремлении русского человека к «ладу», можно говорить о нестабильности этой категории в ментальном сознании народа. Так, не существует такого периода в истории, где постоянно был бы «лад» или «разлад», мир находится в постоянном балансировании между одним и другим. Нельзя также и говорить о том, что движение к «ладу» становится идеей русской культуры. В-третьих, особенность категории «лад» связана с ее безэквивалентностью в других языках, что говорит о глубоко самобытном, характерном только для русского сознания, понятии.

ГЛАВА 2 «ЛАД» В ОЧЕРКЕ О НАРОДНОЙ ЭСТЕТИКЕ «ЛАД» (1982 г.) В. И. БЕЛОВА

Лада - богиня любви и красоты у древних славян, но, одновременно, это и гармоничная жизнь. В славянских семьях принято было называть мужа «ладо», а жену - «ладушко». И в целом, «лада» означало «милый сердцу». Русские пословицы рассматривают лад как гармонию, упорядоченность жизни: «не то хорошо, что хорошо, а то, что ладно», «с кем мир да лад, тот мне брат», «лад и согласие - в любом деле счастие». У В.И. Белова в стихотворении «Осень» (1962) также есть упоминание о ладе.

Осторожный шорох листопада,

Журавлиный крик, дымок овина.

Где поешь ты, где ты ходишь, лада,

С огневыми ветками рябины?

В.И. Белов в очерке о народной эстетике «Лад» рассмотрел те составляющие, которые, по его мнению, определяют «лад» гармоничной деревенской жизни. Этот очерк составлен из записей народных поверий и описания обычаев, занятий, ремесел, распределенных по календарному годовому циклу. Пытаясь найти основы, на которых держится крестьянский уклад, писатель изучает все сферы жизни деревни. За основы берутся простые вещи, которые для крестьянина даже являются обыденными, но без которых он не может существовать. В.И. Белова называли «певцом патриархальных начал жизни». Вероятнее всего, что он им и был, иначе как бы существовать человеку без основ бытия, основ особенной жизни - жизни в деревне. «Всё, что было лишним, - рассказывает в своей книге «Лад» В.И. Белов, - или громоздким, или не подходящим здравому смыслу, национальному характеру, климатическим условиям, - всё это отсеивалось временем. А то, чего недоставало в этом, всегда стремившемся к совершенству укладе, частью постепенно рождалось в глубинах народной жизни, частью заимствовалось у других народов и довольно быстро утверждалось по всему государству» [7, с. 31]

Сама композиция очерка о народной эстетике «Лад» имеет свой «лад», свою структуру. В отсутствии «разлада» в повествовании уже заключена идея памяти, ее сохранения. Так повествование в «Ладе» начинается с главной составляющей жизни крестьянина -- это «времена года». Начиная рассказывать о смене сезонов, В.И. Белов на первое место ставит весну, т.к. это начало начал. Далее, за временами года следует раздел о подмастерьях и мастерах. О людях, непосредственно связанных с землей. Сначала идет мужская работа -- глава в «подмастерьях и мастерах», а затем и о женской работе -- глава «спутник женской судьбы». Все занятия, будь то мужские или женские, В.И. Белов связывает с трудом и переработкой даров природы. К примеру, женская работа заключалась в обработке пряжи, в выбеливании холста, битье масла. И в целом, вся первая часть связана с работой человека, со взаимодействием с природой. Вторая часть «Лада» начинается с «мирян». Что есть для крестьянина волость, деревня, семья. Далее В.И. Белов описывает всю жизнь человека от младенчества до старости. Указаны праздники и все, чем занят человек помимо работы на земле. Содержание третьей части очерка направлено на осмысление духовных и просто житейских радостей человека. То, без чего крестьянин не может обходиться и чувствовать себя по-настоящему в «ладу» с собой, с жизнью. Это и праздник, и похороны, и фольклор, и зодчество, и народные скульптуры. Все, что есть в очерке о народной эстетике «Лад», представляет собой постоянное, цельное, непреходящее.

В.И. Белов признает «лад» в душе, в жизни, в том укладе, который нарабатывался не одним поколением крестьян. Писатель ищет «лад» во всем - будь то рукоделие, одежда, застолье и др. «Ладу» противопоставлено то, что вне его - болезни, супружеские измены, смерти. На ладный мир настраивает весь ритм деревенской жизни. По мнению В.И. Белова, ритм - одно из условий жизни вообще. Ритм формирует цикличность. В «Ладе» ритм с цикличностью представлен как: «круглый год» - «зима, весна, лето, осень». Круглый год сам по себе предполагает ритм и цикл, т.к. нет возможности вырваться из круга, из тех времен года, с которыми человек связан. Меняется только качество и количество забот у крестьян, но тяжести труда не существует, если человек здоровый, сильный и умеет работать.

Тот «разлад», о котором говорил писатель в очерке о народной эстетике «Лад» как о чем-то разрушительном, сегодня имеет вполне реальное существование. Если «разлад» подразумевал под собой болезни, разводы, неурожай, то сейчас «разлад» - это вымирание деревень. Все, что создавали наши предки, поколения нынешние разрушают, не задумываясь о том, что это та часть культуры, без которой невозможно представить себе ни Россию, ни деревню в настоящем ее понимании. Обесценивается все то, что для дедушек и бабушек было жизнью, нормой существования. Из-за разорения деревень и происходит разобщение людей, обособленность. Не зря В.И. Белов говорит в «Ладе» о коллективном труде, о взаимовыручке, взаимопомощи во всем сферах жизни - от покоса до воспитания детей. Взаимосвязаны были не только люди, но и эстетические категории. К примеру, красоту невозможно отделить от пользы, пользу - от красоты. Плетение кружев было не только занятием-отдыхом, но и приносило доход семье. В «Ладе» каждый промысел имел эстетические основы, но наряду с этим, требовался невероятный труд, упорство.

Из-за хаоса города человек теряет не только нравственную основу, но и язык. Он становится примитивнее, грубее, мышление человека оскудевает, теряется многоаспектность восприятия мира.

В.И. Белов очень много и активно выступал за сохранение деревень, т.к. он считал, что именно в деревнях есть та нетронутая цивилизацией жизнь, которая способствует формированию духовности в человеке. Переезжая в города, человек теряет свое нравственное начало, которое неизбежно погибнет под гнетом города. Те, кто бежит из своего места рождения, рискует нарушить свою цельность, - по мнению писателя. Белов пишет, что в семьях все оберегали друг друга от слишком тяжелого труда, особенно это относилось к детям и женщинам. Но женщины сами шли на тяжелую работу, потому что понимали, что именно от них зависит благополучие в семье. Точнее будет сказать, благополучие в семье зависело от всех членов семьи, где каждый чувствовал свою ответственность. Приобщение к труду наступало постепенно, без надрыва - даже в этом была гармония. Если же человек заболел, то выздоровление он находил в отдыхе, на природе. Человеку подобно природе требуется восстановление, как и всему живому.

По В.И. Белову, природа - то божье создание, находясь в котором, человек приближается к Богу, к себе настоящему, внутреннему. Крестьяне являются тем же, что и природа, имеют те же циклы - рождение и умирание.

Наряду с круглым годом существует и жизненный цикл, такой непрерывный, как и лета. Единственно, что в природе нет остановки, хаоса, тогда как смерть человека - это остановка ритма, хаос, прекращение гармонического звучания. Но переход из одного возраста в другой также имел постепенный, плавный характер. Никогда это не происходило с надрывом для человека. Писатель настаивает на том, что никогда в деревнях ничего не делалось с применением насилия, грубой силы. Все текло как бы само по себе, плавно и размеренно.

В очерке о народной эстетике «Лад» В.И. Белов изложил основы крестьянской культуры, которые для писателя представляют ценность, основу основ. Писатель вовсе не идеализирует крестьянский быт, а показывает его таким, каков он есть - со своим трудностями, сложностями. Но крестьяне справляются с этим благодаря ладу, гармонии, ритму, который помогает жить. В.И. Белов с большим уважением относится к ценностям крестьянства, уклада. Писатель не призывает людей возвращаться к граблям, косе, а призывает вернуться к ценностям, своим корням, национальным устоям, которые отработаны поколениями наших предков. Желание обрести покой, уют -- не простые слова, а острая необходимость на сегодняшний день практически каждого человека без исключения. «Обожжённая глина, пусть даже в черепках, сохраняется практически вечно. Может быть без них, без этих черепков, мы были бы более высокомерны по отношению к прошлому и не так самонадеянны по отношению к будущему» - одна из основополагающих мыслей Белова.

ГЛАВА 3 «ЛАД» И «РАЗЛАД» В ПУБЛИЦИСТИКЕ В.И. БЕЛОВА

В творчестве В.И. Белова ключевой становится категория «лада». Почему именно «лад»? Во-первых, все этические и эстетические установки своего творчества писатель изложил в одноименном очерке о народной эстетике «Лад». Во-вторых, в традиционной народной культуре «лад» сам по себе представляет способ жизненного уклада, и именно об укладе деревенской жизни русского человека и писал В.И. Белов.

Анализ публицистики В.И. Белова с позиции «лада» и «разлада» помогает проследить, как складывались эстетические установки писателя и как они видоизменялись с течением времени.

Актуальность исследования движения «лада» в публицистике писателя определяется, прежде всего, малой исследованностью критиками и литературоведами этой стороны В.И. Белова, которая помогает глубже проникнуть в понимание философии художественного творчества. Существует множество исследований, в которых анализу подвергается художественное творчество писателя, но его критические и публицистические очерки остаются без внимания. Так, наиболее крупные и известные исследования творчества В.И. Белова принадлежат Ю. Селезневу, И. Стрелковой, на Западе исследованием занимались немецкий ученый В. Казак, английский ученый Дж. Хоскинг, американские ученые В.Террас, Кэтлин Парте и др. С течением времени произведения В.И. Белова рассматривались под разными углами зрения: идейно-поэтического своеобразия (У.М. Алавидзе), жанровой проблематики (Т.Н. Андреева), развития характеров (В.А. Емельянов).

Цель исследования заключается в осмыслении категории «лада» в публицистике, выявление особенностей «лада» и «разлада» и сопоставление его с «ладом» и «разладом» в художественном творчестве. Все это обуславливает основные задачи: определить место «лада» в творчестве В.И. Белова, раскрыть причины обращения писателя именно к этой категории, проследить эволюцию «лада» в публицистике.

Согласно Большому Энциклопедическому словарю «публицистика (от лат. publicus - общественный) - род произведений, посвященных актуальным проблемам и явлениям текущей жизни общества. Она играет важную политическую и идеологическую роль как средство выражения плюрализма общественного мнения, в т. ч. формирующегося вокруг острых проблем жизни. Проблемы жизни, а именно: неустойчивость и противоречивость различных аспектов бытия, - все это требовало разрешения. Родившаяся в эти годы публицистика имела правозащитный пафос, а литература того периода («семидесятые годы») поднялась на новый уровень. Литературная ситуация конца ХХ века отражает настроения того времени. Л.В. Широкова выделяет две основные тенденции времени: «разрушение советской традиции и поиск новых устойчивых идеалов [68, с. 21].

Именно коренные изменения в обществе, распад Советского Союза стали толчком для того, чтобы одни писатели начали обращаться к корням, к своим истокам и призывать вернуть все на «круги своя», а другая часть писателей решила поддержать новые тенденция литературного процесса. В.И. Белов относился к первой категории писателей, к тем, кто призывал к сохранению национального самосознания, к следованию традициям русской литературы XIX века. Формой, позволяющей писателю отстоять самобытность России, высказать свою боль и негодование, становится публицистика. В своих статьях, письмах В.И. Белов утверждает свои идеологические воззрения не только на то, как и каким путем должна идти Россия в своем развитии, но и решает более узкие проблемы: когда создавать семью, как воспитывать детей, что читать и т.д.

В.И. Белов в отзывах, заметках, эссе и т.д. всегда поднимал важнейшие проблемы времени и в своем творчестве старался отражать не только эти самые проблемы, но и предлагать пути их решения. О публицистике В.И. Белова говорят так: «публицистике Василия Белова присуще удивительное свойство: с течением времени она не теряет свою силу, а наоборот, становится еще более значимой для Национального самосознания» [36, с. 387].

И действительно, писатель обладал каким-то удивительным, как бы пророческим знанием того, что ждет Россию в ближайшем будущем. Всю теорию творчества В.И. Белова сопровождают несколько тем, волнующих писателя перманентно: проблема крестьянства и русского человека, проблема современной семьи, гибели России, проблема сохранения русского языка, русской речи, национального самосознания. Будучи депутатом Государственной Думы, В.И. Белов хотел помочь своему народу, в статье «Когда воскреснет Россия?» писал о своем статусе так: «Наивный человек, я искренне верил, что смог сделать что-то полезное хотя б для крестьянства - самого терпеливого, самого забитого, но и самого надежного в государстве слоя» [8, с. 511]. Анализируя ситуацию в послевоенной деревне, писатель говорит о вымирании и миграции крестьянского населения, об ослаблении общинных и семейных связей, об исчезновении преемственности поколений, о сокращении численности детей в семьях, о физическом развращении молодежи. В бедах крестьянства В.И. Белов винит государственное управление: «ужасающую бедность правящие круги уравновешивали массовым спаиванием: эта дьявольская симметрия создавала видимость социальной устойчивости» [8, с. 382]. Однако при таком трагическом пафосе, писатель видит в народе «извечное стремление к добру и ко всему прекрасному» [8, с. 382]. В письме своему другу, В.М. Шукшину, В.И. Белов говорит, что « для русского человека нет ничего тошнее чинного порядка, регламентации, то есть ему воля нужна» [8, с. 526]. Именно поэтому В.И. Белов и отстаивал права русского человека, для которого воля - неотъемлемая часть качественной жизни в «ладу».

Наряду с вышесказанным, в публикациях В.И. Белова можно встретить большое количество рассуждений относительно семьи. И это понятно, ведь для писателя семья - одна из основ национального бытия. Поэтому, предвидя демографические изменения в стране, связанные с разрушением института семьи, писатель в своих статьях ищет пути выхода из подобного кризиса. В статье «Сиротство России» В.И. Белов вспоминает интервью с журналистом газеты «Комсомольская правда». Писатель искренне недоумевал, почему странным кажется обращение и беспокойство за русские семьи. Но, тут же и отвечает на свой внутренний протест: «разрушение семьи в личном плане стало делом будничным и не очень опасным <…> разрушение семьи в глобальном, в общественном плане есть разрушение самой жизни» [8, с. 257]. При все этом В.И. Белов воспевал патриархальный уклад жизни, культуры, в котором семья ставится во главу угла. Без нее невозможно существование человека в гармонии, в «ладу» с самим собой, с миром. Как отмечает Н.В. Дворянова, «в широком смысле семья для писателя - это вся Россия, она же - источник творческого начала, берущего свой исток в национальных, культурных, духовных традициях» [19, с. 24]. В своем художественном творчестве В.И. Белов рисует образы идеальных крестьянских семей, таким образом пытаясь закрепить в сознании людей (читателей) представление о патриархальном крестьянском укладе. Одновременно писатель как бы ведет диалог с читателем, рассуждая о путях спасения семьи, о способах возрождения того идеального образа семьи, который описан самим В.И. Беловым.

litra.bobrodobro.ru

В. Белов Лад. Очерки о народной эстетике

Василий Белов. Лад. Очерки о народной эстетике

Белов В. И.

Б 43 Лад: Очерки о народной эстетике. - М.: Мол. гвардия, 1982. 293 с., ил.

7 р. 50 к. 50000 экз.

Известный советский писатель рассказывает об эстетике крестьянского труда, о народном фольклоре, быте, художественных промыслах. В книге использованы этнографические материалы Вологодской, Архангельской, Кировской областей.

Издание предназначено для широкого круга читателей.

4904000000-232 078(02)-82

058-81

ББК 84Р7+63.5(2) Р2+902.7

Фотосъемка проведена в Вологодской и Архангельской областях в 1979-1981 годах.

Архивные фотографии получены из фондов Вологодского краеведческого музея.

ИБ № 2826

Василий Иванович Белов

ЛАД

Редактор 3. Костюшина Художественный редактор С. Сахарова Технический редактор Е. Брауде Корректоры В. Авдеева, И. Тарасова

ОТ АВТОРА

Стихия народной жизни необъятна и ни с чем не соизмерима. Постичь ее до конца никому не удавалось и, будем надеяться, никогда не удастся.

В неутолимой жажде познания главное свойство науки - ее величие и бессилие. Но для всех народов Земли жажда прекрасного не менее традиционна. Как не похожи друг на друга две эти человеческие потребности, одинаковые по своему могуществу и происхождению! И если мир состоит действительно лишь из времени и пространства, то, думается, наука взаимодействует больше с пространством, а искусство со временем ...

Народная жизнь в ее идеальном, всеобъемлющем смысле и знать не знала подобного или какого-либо другого разделения. Мир для человека был единое целое. Столетия гранили и шлифовали жизненный уклад, сформированный еще в пору язычества. Все, что было лишним, или громоздким, или не подходящим здравому смыслу, национальному характеру, климатическим условиям, - все это отсеивалось временем. А то, чего недоставало в этом всегда стремившемся к совершенству укладе, частью постепенно рождалось в глубинах народной жизни, частью заимствовалось у других народов и довольно быстро утверждалось по всему государству.

Подобную упорядоченность и устойчивость легко назвать статичностью, неподвижностью, что и делается некоторыми «исследователями» народного быта. При этом они намеренно игнорируют ритм и цикличность, исключающие бытовую статичность и неподвижность.

Ритм - одно из условий жизни. И жизнь моих предков, северных русских крестьян, в основе своей и в частностях была ритмичной. Любое нарушение этого ритма - война, мор, неурожай - лихорадило весь народ, все государство. Перебои в ритме семейной жизни (болезнь или преждевременная смерть, пожар, супружеская измена, развод, кража, арест члена семьи, гибель коня, рекрутство) не только разрушали семью, но сказывались на жизни и всей деревни.

Ритм проявлялся во всем, формируя цикличность. Можно говорить о дневном цикле и о недельном, для отдельного человека и для целой семьи, о летнем или о весеннем цикле, о годовом, наконец, о всей жизни: от зачатья до могильной травы ...

Все было взаимосвязано, и ничто не могло жить отдельно или друг без друга, всему предназначалось свое место и время. Ничто не могло существовать вне целого или появиться вне очереди. При этом единство и цельность вовсе не противоречили красоте и многообразию. Красоту нельзя было отделить от пользы, пользу - от красоты. Мастер назывался художником, художник - мастером. Иными словами, красота находилась в растворенном, а не в кристаллическом, как теперь, состоянии.

Меня могут спросить: а для чего оно нужно, такое пристальное внимание к давнему, во многом исчезнувшему укладу народной жизни? По моему глубокому убеждению, знание того, что было до нас, не только желательно, но и необходимо.

Молодежь во все времена несет на своих плечах главную тяжесть социального развития общества. Современные юноши и девушки не исключение из этого правила. Но где бы ни тратили они свою неуемную энергию: на таежной ли стройке, в полях ли Нечерноземья, в заводских ли цехах - повсюду молодому человеку необходимы прежде всего высокие нравственные критерии ... Физическая закалка, уровень академических знаний и высокое профессиональное мастерство сами по себе, без этих нравственных критериев, еще ничего не значат.

Но нельзя воспитать в себе эти высокие нравственные начала, не зная того, что было до нас. Ведь даже современные технические достижения не появились из ничего, а многие трудовые процессы ничуть не изменились по своей сути. Например, выращивание и обработка льна сохранили все древнейшие производственно-эстетические элементы так называемого льняного цикла. Все лишь ускорено и механизировано, но лен надо так же трепать, прясть и ткать, как это делалось в новгородских селах и десять веков назад.

Культура и народный быт также обладают глубокой преемственностью. Шагнуть вперед можно лишь тогда, когда нога отталкивается от чего-то, движение от ничего или из ничего невозможно. Именно поэтому так велик интерес у нашей молодежи к тому, что волновало дедов и прадедов.

Так же точь-в-точь и будущие поколения не смогут обойтись без ныне живущих, то есть без нас с вами. Им так же будет необходим наш нравственный и культурный опыт, как нам необходим сейчас опыт людей, которые жили до нас.

Книга не случайно называется «Лад» и рассказывает о ладе, а не о разладе крестьянской жизни. Она была задумана как сборник зарисовок о северном быте и народной эстетике. При этом я старался рассказывать лишь о том, что знаю, пережил или видел сам либо знали и пережили близкие мне люди. Добрая половина материалов записана со слов моей матери Анфисы Ивановны Беловой. Воспоминаний, а также впечатлений сегодняшнего дня оказалось слишком много. Волей-неволей мне пришлось систематизировать материал, придавая рассказу какой-то, пусть и относительный, порядок, чем и продиктовано композиционное построение книги.

Из экономии места мне приходилось то и дело сокращать или вовсе убирать живой фактический материал, довольствуясь общими размышлениями.

QQQ

КРУГЛЫЙ ГОД

Весна. Когда-то все на Руси начиналось с весны. Даже Новый год. Христианские святцы легко ужились с приметами языческого календаря, чуть не на каждый день имелась своя пословица: 6 марта — Тимофей-весновей.

12 марта - Прокоп - увяз в сугроб.

13 марта - Василий-капельник.

14 марта - Евдокия - замочи подол.

Говорили, что ежели Евдокия напоит курицу, то Никола (22 мая) накормит корову*. Приметы, рожденные многовековым опытом общения с природой, всегда определенны и лишены какого-либо мистицизма. Например, если прилетели ласточки, надо не мешкая сеять горох.

Неясны, расплывчаты границы между четырьмя временами года у нас на Севере. Но нигде нет и такого контраста, такой разницы между зимой и летом, как у нас.

Весна занимала в году место между первой капелью и первым громом.

17 марта - Герасим-грачевник.

30 марта - Алексей - с гор вода. 4 апреля - Василий-солнечник. 9 апреля - Матрена-настовица.

14 апреля — Марья — зажги снега, заиграй овражки.

28 апреля - Мартын-лисогон.

29 апреля - Ирина - урви берега.

В крестьянском труде после масленицы нет перерывов. Одно вытекает из другого, только успевай поворачиваться. (Может, поэтому и говорят: круглый год.) И все же весной приходят к людям свои особые радости. В поле, в лесу, на гумне, в доме, в хлеву -везде ежедневно появляется что-нибудь новое, присущее одной лишь весне и забытое за год. А как приятно встречать старых добрых знакомцев! Вот к самым баням подошла светлая талая вода - вытаскивай лодку, разогревай пахучую густую смолу. Заодно просмолишь сапоги и заменишь ими тяжелые, надоевшие за зиму валенки. Вот прилетел первый грач, со дня на день жди и скворцов. Никуда не денешься, надо ставить сквореч-

• Даты приводятся по новому стилю. Подробности о народном календаре см. в книге Ив. Полуянова «Месяцеслов». Архангельск, 1979.

ники - ребячью радость. А то вдруг вытаяла в огороде потерянная зимой рукавица ... И вспомнишь декабрьский зимник, по которому ехал с кряжами для новой бани.

Кстати, не больно-то раздумывай о том, что было. Было да прошло. Надо, пока не пала дорога, вывезти из лесу последнее сено, да хвою на подстилку скоту, да дров — сушняку, да собрать по пути капканы, на лыжах пройдя по большому и малому путику.

И вот лошадь, пофыркивая, трусит поутру от деревни. На возу с полдюжины вершей, чтобы не тащить потом натодельно. (Вот-вот объявится щучий нерест: надо пропешать в озере выхода и поставить ловушки.) Обратно - с возом сена или хвои. Пока лошадь отдыхает и хрустит зеленым сенцом, пока солнце не растопит голубой наст, успевай сходить в чащу присмотреть и пометить дерева для рубки под сок. Еще набрать сосновой смолы - просила бабушка для приготовления лекарства. Хозяйка намек сделала: наломать бы сосновых лапок на помело. Тоже надо. Долго ли? Минутное дело, а вспомнить приятно, и срубить по дороге шалаш тоже требуется: как раз токуют тетерева ... Еще нарубить березовых веток для гуменных метелок. И только потом, когда лошадь направится к дому и запоскрипывают гужи, можно и подремать на возу либо затянуть песню про какого-нибудь Ваньку-ключника ...

Весной старухи и бабы белят по насту холсты. Вытаскивают из погребов и перебирают семенную и пищевую картошку, заодно угощают деток сочными, словно только что с грядки, репами и морковью.

Проветривают шубы и всякую одежду, развешивая ее на припеках, потому что моль боится солнышка. Девки продолжают прясть на беседах, мужики и парни усиленно плотничают. Ремонтируют хозяйственный инвентарь: сбрую, телеги, бороны. Вьют веревки, спихивают с кровель снег.

Пускаются в ход тысячи извечных примет, люди гадают, какая будет весна и чего ожидать от лета.

У многих коровы уже отелились к этому времени. Другие ждут с часу на час. Хозяйка-большуха даже ночью ходит проведывать хлев. Дети тоже ждут не дождутся, им уже надоело без молока. И вдруг однажды утром в избе за печью объявилось, запостукивало копытцами. Большие глаза, мокрые губы. Шерстка шелковая. Гладить ходят все по очереди. Первые дни молоко, вернее молозиво, только теленочку, потом, если великий пост уже кончился, хлебают все. Молоко в крестьянских семьях не пили, как теперь, а хлебали ложками, с хлебом вприкуску либо с киселем, с толокном, с ягодами.

Скотина после долгого зимнего стояния в душном темном хлеву по-человечески радуется весне. Просится на воздух, на солнышко. И когда коров ненадолго выпускают во двор, иная подпрыгивает от радости.

Между тем стало совсем тепло, дороги пали. Начали освобождаться от снега поля и луга. Старики поглядывают на небо, прислушиваются сами к себе: какова весна? Затяжная и холодная или короткая и теплая? Не упустить бы посевной срок. Тот, кто расстался с трехполкой и вводит культурный севооборот, утром по ледяному черепку уже рассеял клевер.

С тревогою в сердце люди ходят смотреть озимь: не вымокла ли, каково пересилила зиму? Ведь матушка-рожь, говорится в пословице, кормит всех сплошь. И скотину, и птицу, и крестьянскую семью.

Все это ладно, но когда же сеять? Иной торопыга, не успела еще ройда* выйти, поехал пахать. Обрадовался, свистит погонялкой. Выкидает семена в холодную землю - глядишь, уже с осени ребятишки пошли по миру. Другой не подготовился вовремя: то семян не запас, то у лошади сбил плечо. Этому тоже неурожай.

В хорошей деревне мало таких чудаков ...

Все готово, но когда все-таки выезжать?

В шутку или всерьез, не поймешь, но в народе говорили так: «Выйди в поле и сядь на землю голой задницей. Сразу узнаешь, пора сеять или погодить требуется».

Но вот самый опытный, самый рачительный хлебопашец выволок соху и запряг поутру кобылу. И все ринулись в поле как по команде ...

Заскрипели гужи, пропахшие дегтем, сошники запохрустывали мелкими камушками. В небе, над полем, заливаются жаворонки. Пахари посвистывают, подают лошадям команды: «Прямо! Прямо!» Или на завороте: «А что, забыла за зиму, где право, где лево?»

И лошадь, конфузливо махая хвостом, поворачивает туда, куда надо.

Вообще на севе у пахаря и коня должно быть полное взаимопонимание. Если начнут скандалить - ничего не получится. Хороший крестьянин пашет без погонялки, лошадь

свою не материт, не ругает. Действует на нее лаской, уговорами, а иногда стыдит ее, как человека. Норовистый конь не годится на пашне.

А борозда за тобой идет да идет, и грачи тотчас садятся в нее, тюкают носами в родимую землю*.

Это она, земля, кормит и поит, одевает и нежит. Голубит в свое время цветами, обвевает прохладой, осушая с тебя пот усталости. Она же возьмет тебя в себя и обымет, и упокоит навеки, когда придет крайний твой срок ... А пока черная борозда идет и идет полосой. Пласт к пласту ложится на поле. И твой отец, или сын, или жена, или сестра уже запрягают другую лошадь, чтобы боронить, ровнять эту весеннюю землю.

А дед или бабка уже насыпают в лукошко белого крупного семенного овса. Вот не спеша идет полосой вечный сеятель, машет рукой из стороны в сторону. Шаг, второй - и золотой дождь летит из горсти. Отскочив от лукошка, зерна ложатся на свежую землю. Сеятель бормочет про себя какое-то извечное заклинание: то ли поет, то ли молится.

В сосняке, рядом, ребятишки зажгли костер. Девицы, собирая сморчки-подснежники, поют «Веснянку». Земля подсыхает, требуется тотчас заборонить семена.

Обычно после овса сеяли лен - одну, самое большее две полосы, затем горох и ячмень.

Была такая примета: надо встать под березу и взглянуть на солнце. Если уже можно сквозь крону смотреть не щурясь, то продолжать сев бесполезно. Только семена зря выкидаешь. Если листва не больше копейки и солнце легко пробивается сквозь нее, то день-два еще можно сеять.

После сева обязательно топят баню. Досталось за эту неделю и людям и лошадям: мужик отпаривается, конь отстаивается.

А вот и первая травка.

Первый выгон скотины на пастбище - событие не хуже других. Пастух в этот день кум королю ...

Трава растет стремительно. Живая. В лесу, если день теплый, к вечеру иные стебли вытягиваются на вершок от земли.

Глядишь, пора и огороды сажать ... Плюют семена овощей в рассадники. Женщина наберет в рот заранее намоченных семян капусты или брюквы и форскнет что есть силы. Семена ровно разлетаются по рассаднику. На ночь укрывают рассадник холщовой подстилкой или даже шубами, если старики посулили заморозок и если кошка жмется к теплой заслонке.

Огород городить - тоже очень важное дело, без огорода скотина за лето все вытравит. У хороших хозяев кол можжевеловый, жердь осиновая, вица еловая - изгороди нет износу. У ленивого она из чего придется, потому и приходится городить каждую весну.

Весна кончается с первым теплым дождем и первым раскатистым громом. Услышав гром, девушки должны кувыркаться через голову, чтобы поясница не болела во время жнитва. Причем надо успеть кувыркнуться, пока гром не затих. Хоть в луже, хоть на лужке, хоть в будничном сарафане, хоть в праздничном, все равно кувыркайся. Смех, возгласы и восторженный девичий визг не затихают вместе с грозой.

QQQ

Лето. Так уж устроен мир: если вспахал, то надо и сеять, а коль посеяно, то и взойдет, что взойдет, то и вырастет, и даст плод, и, хочешь не хочешь, ты будешь делать то, что предназначено провидением. Да почему хочешь не хочешь? Даже ленивому приятно пахать и сеять, приятно видеть, как из ничего является сила и жизнь. Великая

• Автор считает своим долгом не только упомянуть имена некоторых людей, откликнувшихся на журнальную публикацию «Очерков» («Наш современник», 1979, № 10, 12; 1980, № 3; 1981, № 1, 5, 6, 7), но и привести здесь, хотя бы и отрывочно, их высказывания по поводу интересующей нас темы. Алексей Михайлович Кренделев из Харькова пишет, например, что «главным рычагом, поднимающим человека на его человеческое место, всегда был труд. Так вот, труд крестьянина в этом отношении был особенно благотворен. Ведь крестьянский труд и крестьянский быт так переплетены, так тесно слиты, что часто и разделить их нельзя. В такой пронизанной трудом среде не могла прорастать человеческая гниль: она или изгонялась, или изолировалась настолько, что не могла дать вредных ростков. Так получалось самооздоровление крестьянской массы. Жизнь крестьян русской деревни, особенно дореволюционной, наша литература, в том числе и художественная, иногда изображала примитивной, бессодержательной: мол, мужики - это тупые, глупейшие существа. Но в моем представлении - а я помню и дореволюционную деревню - люди деревни выглядят совсем по-другому. Конечно, глупые бывают везде, бывают даже с дипломами. Но я убежден, что тупые и глупые среди крестьян встречались не чаще, чем в любом другом сословии. В крестьянах времен моего детства было много наивности и, следовательно, правдивости. Они имели житейскую мудрость, но мало имели житейской хитрости, характерной для торгово-чиновничьего сословия. Я не знаю другого примера, где бы работа совершалась с таким старанием и любовью, как работа крестьянина в поле. Пашня, посев, жатва - все превращалось в какое-то священнодействие».

тайна рождения и увядания ежегодно сопутствует крестьянину с весны и до осени. Тяжесть труда - если ты силен и не болен - тоже приятна, она просто не существует. Да и сам труд отдельно как бы не существует, он не заметен в быту, жизнь едина. И труд, и отдых, и будни, и праздники так закономерны и так не могут друг без друга, так естественны в своей очередности, что тяжесть крестьянского труда скрывалась. К тому же люди умели беречь себя.

В народе всегда с усмешкой, а иногда с сочувствием, переходящим в жалость, относились к лентяям. Но тех, кто не жалел в труде себя и своих близких, тоже высмеивали, считая их несчастными. Не дай бог надорваться в лесу или на пашне! Сам будешь маяться и семью пустишь по миру. (Интересно, что надорванный человек всю жизнь потом маялся еще и совестью, дескать, недоглядел, оплошал.)

Если ребенок надорвется, он плохо будет расти. Женщина надорвется - не будет рожать. Поэтому надсады боялись словно пожара. Особенно оберегали детей, старики же сами были опытны.

Тяжесть труда наращивалась постепенно, с годами.

Излишне горячих в работе подростков, выхвалявшихся перед сверстниками, осаживали, не давали разгону. Излишне ленивых поощряли многими способами. Труд из осознанной необходимости быстро превращался в нечто приятное и естественное, поэтому незамечаемое.

Тяжесть его скрашивалась еще и разнообразием, быстрой сменой домашних и полевых дел. Чего-чего, а уж монотонности в этом труде не было. Сегодня устали ноги, завтра ноги отдыхают, а устают руки, если говорить грубо. Ничего не было одинаковым, несмотря на традицию и видимое однообразие. Пахари останавливали работу, чтобы покормить коней, косари прерывали косьбу, чтобы наломать веников или надрать корья*.

Лето — вершина года, пора трудового взлета. «Придет осень, за все спросит», — говорят летом. Белые северные ночи удваивают в июне световой день, зелень растет стремительно и в поле и в огороде. Если тысячи крестьянских дел как бы сменяются по силе нагрузки и по сути, то в главных из них устает все: и руки, и ноги, и каждая жилка. (Конечно же, это прежде всего работа с лесом, пахота и сенокос.) Тут уж отдыхают по-настоящему и всерьез. Работают часа два-три до завтрака - чем не нынешняя зарядка? Завтрак обычно плотный, со щами. Режим приходится строго выдерживать, он быстро входит в привычку.

Летом обедают после чаепития. «Выпей еще чашечку, дак лучше поешь-то!» — угощает большуха - женщина, которая правит всем домом. После обеда обязательно отдых часа на два. До ужина опять крупная трудовая зарядка. День получается весьма произ-

• Корень слова «отдых» связан с дыханием. Отдохнуть - значит перевести дыхание, успокоить сердце и мускулы. Иными словами, понятие «отдых» для крестьянина касается только тяжелого физического, а если не тяжелого, то монотонного, продолжительного труда вроде женского рукоделья. Отдыха в смысле полного бездействия никогда не существовало, если говорить не о сне, а о состоянии бодрствования. Тысячи людей, лежащих на пляже, с точки зрения даже нынешнего пожилого крестьянина, есть ужасающая нелепость. И не потому, что люди лежат голыми, а потому, что просто лежат, то есть бездельничают.

водительным. (Даже «в бурлаках», то есть в отходничестве на работе с подрядчиком, очень редкий хозяин заставлял работать после ужина.)

Прятанье - самый тяжелый труд в лесу, и занимались им только мужчины, причем самые сильные. Древнейший дохристианский способ подсечного земледелия откликается в наших днях лишь далекими отголосками: прятать - значит корчевать сожженную тайгу, готовить землю под посев льна или ячменя*. Вначале выжигали обширную лесную площадь, вырубив до этого строевой лес. На второй год начинали прятать. Убирали громадные головни, корчевали обгоревшие пни. Чтобы выдрать из земли такой пень, нужно обрубить корни, подкопаться под него со всех сторон и потом раскачать при помощи рычага. Можно себе представить, на кого похож был человек, поработавший день-другой в горелой тайге! Белыми оставались только глаза да зубы. Прятанье давно исчезло, оставив в наследство лишь слово «гари». На гарях в наших местах до сих пор растет уйма ягод, смородины и малины.

Летом в природе все очень быстро меняется. Не успели посеять и едва объявились всходы, а сорняки тут как тут. Надо полоть. Тут уж и ребятишкам бабки дают по корзине и сами встают на полосу. Хорошо, если земля еще не затвердела и молочай, хвощ и прочие паразиты выдергиваются с корнем. В эту же пору надо быстро восстановить изгороди около грядок и загородить осек - лесную изгородь, образующую прогон, и две-три лесные поскотины**. Скот летом всегда пасли на лесных естественных пастбищах, в поля выгоняли только глубокой осенью.

Ходить к осеку - любимая работа многих, особенно молодых, людей. Представим себе первое свежее лето, когда пахнет молодой листвой и сосновой иглой, когда растут сморчки и цветет ландыш. Большая ватага молодняка, стариков, подростков, баб, а иногда и серьезных мужиков собирается в лесу где-нибудь на веселом пригорке. Все с топориками, у всех с собой какая-нибудь еда. Рубят осины, тонкие длинные березки, сухие елки и растаскивают по линии осека. Затем крест-накрест бьют еловые колья и на них складывают новые лесины, также не обрубая с них сучьев. Выходит очень прочная колючая изгородь. Хороший осек - пастуху полдела. Лишь не ленись, барабань в барабанку да закладывай загоры - сделанные из жердей проходы и изгороди.

В такой день рождается еще и праздничное настроение. На долгих привалах столько всего наслушаешься и смешного и страшного, так много всего случится до вечера, что хождение к осеку запоминается на всю жизнь. Впредь молодежь ждет этого дня, хотя такой в точности день уже никогда не придет ...

Такой же праздничностью веет и от силосования, которого раньше не было. Работа эта появилась в деревне только вместе с колхозами, артельный характер делает ее очень сходной с хождением к осеку. Главные женские силы косят*** молодую, брызгающую соком траву и складывают её в копны. (Важно не дать этой траве завянуть или высохнуть.) Подростки возят траву в телегах к силосным ямам, споро спихивают ее вниз. Когда яма наполовину загрузится, в нее сталкивают какую-нибудь добрейшую, чуть ли не говорящую кобылу. На ней-то и разъезжает в яме целый день гордый трамбовщик лет шести от рождения. За это в отцовскую книжку вписывают полтрудодня на его имя. Лошадиный помет выбрасывают вилами, кобылу поят, спуская вниз ведро с водой. Когда яму заполнят и утрамбуют, трава пахнет вкусной кислятинкой - внутри уже началось брожение. Ее забрасывают землей и замазывают глиной - стой до зимы.

Если погода жаркая, появляются оводы. Тут приходится возить траву ночью, потому что ни с какой, даже самой добродушной, кобылой на оводах не сладишь. Ночью же донимает ночных работников гнус - мельчайшая мошка. Она забирается всюду. (Гнусом называют также мышей, если их много.) Навоз вывозили на Севере также по ночам из-за множества оводов. Наметывали навоз вилами на телегу. Пласты отдираются с большим трудом. Возчик везет телегу в поле - на полосы и через ровные промежутки кривыми вилашками стаскивает по колыге. Утром эти колыги раскидывают по полосам и начинают пахать. Вслед за плугом ходит опять же либо старик, либо мальчонок, батожком спихивает навоз в борозду, чтобы завалило землей****.

Часто бывало так, что сенокос еще не закончен, а уже подоспела жатва, примерно в ту же пору веют озимые и теребят лен. Да и погода никогда не позволит расслабиться или заскучать. Когда на вилах прекрасное ароматное сено, а вдалеке погромыхивает, руки

* Каждый раздел очерков читатель, разумеется, вправе дополнить известными ему примерами, деталями, местными вариантами, способами, сюжетами и названиями.

* * Поскотина - огороженный лесной выгон.

*** Николай Петрович Борисов пишет, что у него на родине (бывший Сольвычетодский уезд) женщины «... никогда не косили, это занятие мужиков. Но зато мужики никогда не жали. Баб щадили, понимали, что они нужны для другого». **** Подробнее об этом рассказывается в повести Вл. Солоухина «Капля росы».

сами ходят быстрее, грабли только мелькают. А если гроза вот-вот нагрянет, по полю начинают бегать и самые неповоротливые. Но главное, конечно, то, что стог сметали раньше соседей, убрали под крышу хлеб и измолотили первыми, да и ленок вытеребили не последними.

Извечное стремление русского крестьянина не оказаться последним, не стать посмешищем прекрасно было использовано в первые колхозные годы. Да и стахановское движение основано было как раз на этом свойстве. В одной притче мужик, умирая, давал малолетнему сыну наказ: «Ешь хлеб с медом, первый не здоровайся». Только трудолюбивые сыновья узнавали настоящий вкус хлеба (как с медом), а тот, кто работает в поле, например косец, лишь кивком отвечал на приветствия мимо идущих. Вот и выходило, что любители сна здоровались всегда первыми ...

Жнитво не меньше, чем сенокос, волнующая пора. Хлеб - венец всех устремлений - уже ощущается реально, весомо, а не в мыслях только. Даже небольшая горсть срезанных серпом ржаных стеблей — это добрый урезок хлеба, а в снопу-то сколько таких урезков?

Зажинок - один из великого множества трудовых ритуалов - был особо приятен, отраден и свят. Самолучшая жница в семье брала серп и срезала первые горсти.

studfiles.net

Духовный мир человека в произведениях Василия Белова

Духовный мир человека в произведениях Василия Белова

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

. ВАСИЛИЙ БЕЛОВ - РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ДУХОВНОГО МИРА ЧЕЛОВЕКА

. СКАЗЫ БЕЛОВА КАК ПРИЕМ ИССЛЕДОВАНИЯ ДУХОВНОГО МИРА ЧЕЛОВЕКА

. РОМАН «КАНУНЫ» - ГЛУБОКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ДУХОВНОСТИ ОБЩЕСТВА В РЕТРОСПЕКТИВЕ

. «ГОРОДСКАЯ ПРОЗА» ВАСИЛИЯ БЕЛОВА И ПРОБЛЕМА ВОЗРОЖДЕНИЯ УТРАЧЕННОЙ ГАРМОНИИ ДУШИ В КНИГЕ «ЛАД»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ

«Надо было жить, сеять хлеб, дышать и ходить по этой трудной земле, потому что другому некому было делать все это...» - фраза, венчающая рассказ Василия Белова «Весна». Это «надо» - так же как и у многих других русских писателей - из родников общенародного сознания. Слово у Василия Белова всегда глубинно. Его художественная мысль, нередко обращенная в прошлое, всегда внутренне современна, всегда направлена на главное, «вокруг чего ходит душа» большого писателя, нашего современника. И если мы действительно хотим знать свою Родину, сегодня нам для этого уже не обойтись без Белова, без его слова о родной земле. Это повышает актуальность выбранной для исследования темы.

Объект исследования: творчество Василия Белова.

Предмет исследования: духовный мир человека в произведениях Василия Белова.

Цель исследования: определение сущности творческого сознания Василия Белова через духовный мир героев его произведений.

На пути к поставленной цели решались следующие задачи: дать определение творчеству Василия Белова как инструменту исследования духовного мира человека; провести анализ сказов Василия Белова как приему исследования духовного мира человека; рассмотреть проблемы в романе «Кануны» с точки зрения глубокого исследования духовности общества в ретроспективе; выявить проблемы утраченной гармонии души в «городской прозе Василия Белова и возрождения её в книге «Лад».

Методы исследования: историческое определение, художественно-эстетическое обобщение.

Работа базировалась на трудах: Л.Ф. Ершова, А. Мальгина, А Когана, Ю. Селезнева, Д. Урнова.

1. ВАСИЛИЙ БЕЛОВ - РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ДУХОВНОГО МИРА ЧЕЛОВЕКА

Начинал Василий Белов как поэт и как прозаик. В 1961 г. одновременно выходят книга его стихотворений «Деревенька моя лесная» и повесть «Деревня Бердяйка». Еще раньше на страницах районных газет Вологодской области появлялись отдельные стихотворения, статьи, очерки и фельетоны писателя.

Лейтмотив книги стихотворений В. Белова - образы «ольховой стороны» и «сосновой деревеньки». Непритязательными словами рассказано о милой сердцу поэта Вологодчине, об ознобе первого пробудившегося чувства, о солдате, возвращающемся в отчий дом. Лирико-пейзажные зарисовки и жанровые картинки сельской жизни чередуются со стихотворениями на исторические темы («Строители», «Дед» и др.).

При сравнении сборника стихотворений с повестью «Деревня Бердяйка» хорошо видно, что поэзия в идейно-тематическом отношении заметно опережала раннюю прозу. Первая повесть В. Белова, написанная вполне профессионально, еще не предвещала появления значительного художника. Моторность и описательность господствовали в ней над анализом духовного состояния героев. Язык автора и персонажей привычно литературен, не имеет особых примет северной русской речи. В «Деревне Бердяйке» рассказ ведется лишь в одном временном измерении - дне сегодняшнем (в последующем у В. Белова в структуре одного и того же произведения нередко будут перемежаться картины или раздумья о прошлом и нынешнем, придавая особую историческую глубину повествованию).

Неожиданно свежо и по-новому заговорила с читателем новеллистика В. Белова первой половины 60-х годов. Выход в свет сборников «Речные излуки» (1964), «Тиша да Гриша» (1966), а также публикация рассказа «За тремя волоками» (1965) знаменовали рождение самобытного писателя. В эту пору вырисовываются основные разновидности беловской новеллы: психологический этюд («Скворцы»), поэтическая миниатюра («Поющие камни», «На родине»), остродраматическая новелла («Весна», «Кони»), наконец, особая разновидность лирической прозы - большой рассказ или короткая повесть-раздумье («За тремя волоками»).

Несравненно обогащается художническая палитра. Писателю становятся подвластны интимные движения сердца и высокие общечеловеческие помыслы. Лиризм осложняется психологическим началом, а в передаче драматических и даже трагических коллизий все определяет благородная сдержанность. Изображения природы и человеческих настроений как бы переливаются, перетекают одно в другое, создавая ощущение слитности всего сущего, что помогает видеть и раскрывать родство «мыслящего тростника» с окружающим живым и неживым миром.

Если миниатюра «На родине» - стихотворение в прозе, то рассказ «За тремя волоками» - социально-аналитическое повествование, вместившее в себя многолетние наблюдения и раздумья писателя о жизни северной русской деревни. Композицию рассказа организует образ дороги. Это и символ жизни, путь человека от беззаботной молодости к строгой взыскующей зрелости.

В повести «Привычное дело» В. Белов дал образцы дерзновенного поиска в наиболее перспективном направлении. В новой повести писатель обращается к детальному анализу первой и самой малой ячейки общества - семье. Иван Африканович Дрынов, его жена Катерина, их дети, бабка Евстолья - таков, в сущности, главный объект исследования. В центре внимания писателя - этическая проблематика. Отсюда стремление показать истоки народного характера, его проявление на крутых поворотах истории. Казалось бы, отвлеченные категории - долг, совесть, красота - наполняются в новых жизненных условиях высоким нравственно-философским смыслом.

Характер главного героя повести «Привычное дело» Ивана Африкановича не прочитывается в рамках привычной производственной прозы. Это русский национальный характер, каким он воссоздавался классикой XIX - начала XX в., но с новыми чертами, которые сформировались в период коллективизации. При внешней примитивности натуры Ивана Африкановича читателя поражает цельность этой личности, присущее ей чувство независимости и ответственности. Отсюда сокровенное желание героя постичь суть мира, в котором он живет. Иван Африканович - своеобразный крестьянский философ, внимательный и проницательный, умеющий необычайно тонко, поэтически, как-то осердеченно видеть окружающий мир, очарование северной природы.

В. Белова интересует не столько производственная, сколько духовная биография героя. Именно этого не сумели понять те критики, которые обвиняли Ивана Африкановича в общественной пассивности, «социальном младенчестве», примитивизме и прочих грехах.

Беловские герои просто живут. Они живут нелегкой, подчас драматически складывающейся жизнью. У них нет ни душевного, ни физического надлома. Они могут по двадцать часов трудиться, а потом улыбнуться виноватой или застенчивой улыбкой. Но и их возможностям есть предел: они преждевременно перегорают. Так случилось с Катериной - утешением и опорой Ивана Африкановича. Так может случиться и с ним самим.

Беловский герой не борец, но он и не «существователь». Открытие художника в том, что он показал одно из типических проявлений русского национального характера. И сделано это писателем, творчески освоившим наследие, которое было завещано классикой.

Герой «Привычного дела» стоически переносит житейские передряги, но ему недостает мужества осуществить коренной сдвиг в своей судьбе. Его героизм неприметный и непоказной. В годы Великой Отечественной он был солдатом: «в Берлин захаживал», шесть пуль прошили его насквозь. Но тогда решалась участь народа и государства. В обычных же мирных условиях, особенно когда речь заходит о личном, он тих и неприметен. Всего раз выходит из себя Иван Африканович (когда дело касается справки, необходимой для отъезда в город), но «бунт» героя никчемен, поездка оборачивается трагифарсом: Иван Африканович «закаялся» покидать родные места.

В ранних повестях («Деревня Бердяйка», «Знойное лето») сюжет динамичен. В «Привычном деле» все обстоит иначе. Сам герой неспешен и несуетлив, и таков же ход повествования. Стилевое многоголосие компенсирует ослабление фабульной интриги. Вместо усовершенствования собственно приемов ведения сюжета писатель избирает иной путь - создает совершенно новую манеру повествования, где тон задает не прежний объективированный способ от автора, но два иных - сказ (лирико-драматический монолог) и форма несобственно-прямой речи. Раскрытие внутреннего мира человека, лепка характера осуществляются посредством искусного переплетения этих двух стилевых и речевых стихий. При этом поистине колдовская сила слова способствует более полному выявлению психологии образа.

Переход к сказу объясним желанием дальнейшей демократизации прозы, стремлением, подслушав народную речь (вспомним знаменитый «диалог» Ивана Африкановича с лошадью), всего лишь добросовестно передать ее, что было присуще и мастерам сказа в 20-е годы.

Таким образом, духовные основы героев Василия Белова кроются в близости к природе, земле, в благотворном влиянии труда.

2. СКАЗЫ БЕЛОВА КАК ПРИЕМ ИССЛЕДОВАНИЯ ДУХОВНОГО МИРА ЧЕЛОВЕКА

Если в «Привычном деле» исторический фон присутствует в форме фольклорно-сказочного синтеза (сказки бабки Евстольи), то в «Плотницкие рассказы» история вторгается прямо и непосредственно. Публицистическое начало заметно возрастает, а острая социальная проблематика находит воплощение не столько в авторских комментариях, сколько в судьбах главных героев повести - Олеши Смолина и Авинера Козонкова.

Авинер Козонков - тип человека, к которому Олеша и автор относятся критически. Блюститель догмы, носитель этакого непогрешимого начала, Авинер оказывается весьма уязвимой персоной, ибо не желает исполнять первейшей заповеди крестьянства - истово трудиться и рачительно, бережливо жить. На страницах повести сталкиваются две морали, два видения жизни. В глазах Козонкова его сосед Олеша Смолин только за то, что не желает разделять козонковских рацей,- «классовый враг» и «контра».

Олеша Смолин, как и герой «Привычного дела», - своеобразный крестьянский мудрец. Это к нему переходит эстафета раздумий Ивана Африкановича о смысле бытия, о жизни и смерти. Разве не слышны в пытливых словах Олеши знакомые интонации: «Ну, ладно, это самое тело иструхнет в земле: земля родила, земля и обратно взяла. С телом дело ясное. Ну, а душа-то? Ум-то этот, ну, то есть который я-то сам и есть, это-то куда девается?»

Олеша чаще молчит, слушая разглагольствования Авинера, но он не безмолвствует. Более того, хотя в финальной сцене Константин Зорин видит друзей-врагов мирно беседующими, здесь выявляется противоречивая сложность жизни, в которой сосуществуют pro и contra, добро и зло, прихотливо перемешаны худое и хорошее. Писатель учит нас мудрому постижению этой нелегкой правды.

Сказ (а «Плотницкие рассказы» написаны в этой манере) - жанр неисчерпаемых возможностей. Он таит в себе огромные возможности как одна из специфических разновидностей комического повествования. Ранние новеллы В. Белова «Колоколёна», «Три часа сроку», где началось опробование сказовой манеры, - это и первые выходы писателя в область народного юмора. Лукавая усмешка, ироническая интонация, шутливая, а порой саркастическая оценка тех или иных недостатков и несообразностей жизни - основные приметы комического стиля. В «Бухтинах вологодских завиральных, в шести темах» (1969), которые, как сообщается в подзаголовке, «достоверно записаны автором со слов печника Кузьмы Ивановича Барахвостова, ныне колхозного пенсионера, в присутствии его жены Виринеи и без нее», в повести «Целуются зори» (1968-1973), рассказе «Рыбацкая байка» (1972) и других произведениях раскрылись эти стороны дарования писателя.

В «Привычном деле» и «Плотницких рассказах» внимание В. Белова привлекал обыкновенный человек, раскрываемый в хронологической последовательности событий, в обыкновенных, привычных условиях. Ничего этого нет в «Бухтинах вологодских...». Писатель обращается к реализму особого склада - полуфантастическому и дерзкому, к гротесковым ситуациям, к постоянному нарушению внешнего правдоподобия. Автор не гнушается и открыто фарсовых моментов (сцены народных гульбищ, сватовства, женитьбы и т.п.).

Таким образом, сказы как вид русского народного творчества дает богатейшие возможности для раскрытия духовной сущности русского человека, селянина и труженика.

3. РОМАН «КАНУНЫ» - ГЛУБОКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ДУХОВНОСТИ ОБЩЕСТВА В РЕТРОСПЕКТИВЕ

Роман «Кануны» (1976) - первое выступление В. Белова в жанре большой эпической формы. Мысли художника о судьбах страны и крестьянства, тех путях, которыми суждено развиваться народной культуре, получили здесь углубленное обоснование. Подзаголовок - «Хроника конца 20-х годов» - отнюдь не сулит безмятежной картины. Писатель заново, по-своему прочитывает эпоху начальной поры коллективизации. Дистанция времени дает возможность рассмотреть неоднократно исследовавшуюся тему под углом зрения исторической памяти, накопленного нашим народом социально-психологического и духовно-нравственного опыта.

Если литература конца 20-х - начала 30-х годов сосредоточила свое внимание на жизни юга или центральной части России, то В. Белов берет Русский Север со всей спецификой его местных условий. Крестьяне, разбуженные революцией от социальной летаргии, энергично потянулись к созидательному труду на своей земле. Но исподволь назревает конфликт творческого и догматического мышления, противоборство между теми, кто пашет и сеет, рубит избы, и теми, кто псевдореволюционен, демагогичен и под покровом левой фразы прячет свое социальное иждивенчество. Неспешная канва хроники изнутри взрывается накалом страстей и противоречий.

В «Канунах» развертывается человеческая драма в ее самых непосредственных проявлениях. В центре сюжета противостояние двух характеров - Павла Пачина и его «идейного» антагониста Игнахи Сопронова, в отличие от равнодушного к земле Игнахи трудится на пределе возможностей, и при этом он поэтически, одухотворенно воспринимает окружающий мир. «Застарелая многодневная усталость» не мешает ему вставать на заре, улыбаться восходящему солнцу. Отсюда глубинные истоки его доброты, умение сострадать ближнему и вдохновение его замысла - создать мельницу не для себя, а для всей округи. Работая до изнеможения на стройке, Пачин черпает тут, «словно из бездонного кладезя», и новые силы. Однако наступает черный день в облике ретивого Игнахи: безмолвствующую мельницу, еще не надевшую крылья, так и не суждено будет пустить в ход. Павел Пачин переживает горчайшую из драм - драму нереализованных творческих возможностей. Бессильной оказывается прозорливая мудрость деда Никиты, вдохновлявшего Павла в трудные минуты. Все: и решимость идти до конца, и предельная самоотдача, и озарение - рассыпается прахом «от одной бумажки Игнахи Сопронова».

Ориентация людей, оторванных от земли, на «возвышение» грозила в будущем неприятными последствиями. Именно об этом свидетельствует неоконченная история уполномоченного Игнахи Сопронова, для которого главное не труд, не уважение односельчан, а должность. А когда нет ее, остаются «тревога и пустота». Эпитет, который чаще всего применяется к Игнахе, - пустой («В сердце было странно и пусто». «...Ходики на стене отстукивали пустые секунды»). Нет должности (за авантюризм и произвол его сняли с поста секретаря Ольховской партячейки, исключили из партии) - и Сопронова охватывает странный вакуум. Ведь больше всего Игнаха не любит «возиться в земле».

Хотя в центре «Канунов» жизнь крестьян вологодской деревни Шибанихи, роман чрезвычайно многослоен. В поле зрения автора и рабочая Москва конца 20-х годов, и сельская интеллигенция, и сельское духовенство. Ищущая мысль художника не останавливается на злободневных социально-политических проблемах эпохи. Стремление постичь суть конфликтов и противоречий в глобальном масштабе вызвало введение в структуру романа образа «омужичившегося интеллигента» из дворян- Владимира Сергеевича Прозорова. Выношенные думы Прозорова, его речи направлены против нигилистических деяний, схематизации и упрощенчества при определении грядущих путей России. Он решительно не приемлет идею огульного разрушения всего старого: «Россия не Феникс. Если ее уничтожить, она не сможет возродиться из пепла...»

Роман густо населен эпизодическими фигурами. И среди них - крестьянин из дальней деревни Африкан Дрынов в «замасленной, пропотелой буденовке»; Данила Пачин, готовый стойко защищать гордость трудового крестьянина; Акиндин Судейкин - деревенский острослов и неутомимый частушечник, этакий далекий потомок скоморошьей Руси; хитрый и прижимистый Жучок; степенный Евграф Миронов. Словом, в «Канунах» впервые, пожалуй, в нашей прозе запечатлена столь своеобразная россыпь самобытных народных характеров Русского Севера.

Таким образом, «Кануны» основаны на глубоком исследовании истории нашего общества 20-х годов, и вместе с тем роман обращен к современности и в будущее, помогает извлекать из прошлого существенные нравственно-эстетические уроки. Полнота изображения действительности гармонирует в «Канунах» с богатством и разнообразием художественных средств. Углублено искусство социально-психологического анализа, будь то сельский мир или быт московской коммунальной квартиры, неутомимая трудовая активность простого крестьянина или созерцательно-медитативный образ жизни бывшего дворянина. Необычайно широко используются ресурсы северного фольклора, народных обычаев: святки, гадания, свадебный обряд, причеты, песни и частушки, легенды и бывальщины, игрища с ряжеными, импровизированные представления. За домашней работой и в поле распеваются старинные песни, на игрищах и посиделках - звонкие частушки. Не проходит писатель и мимо традиционных поверий: в доме живет домовой, в бане - баннушко, в овине - овиннушко.

4. «ГОРОДСКАЯ ПРОЗА» ВАСИЛИЯ БЕЛОВА И ПРОБЛЕМА ВОЗРОЖДЕНИЯ УТРАЧЕННОЙ ГАРМОНИИ ДУШИ В КНИГЕ «ЛАД»

белов духовный городская проза

В 70-80-е годы - время поисков большой эпической формы - писатель все чаще обращается к проблемам городской жизни. Сам художник так объяснил в одном из своих выступлений мотивы этой эволюции: «Я не считаю, что в литературе существует какая-то особая деревенская тема. Никакой особой деревенской темы не может быть, есть общечеловеческая, общенациональная тема. Настоящий писатель, пишущий преимущественно о городе, не может не касаться деревни, и наоборот, пишущий преимущественно о деревне, не может обойтись без города».

В цикле повестей и рассказов «Моя жизнь», «Воспитание по доктору Споку», «Свидания по утрам», «Чок-получок» В. Белов исследует натуру горожанина (нередко это бывший житель деревни, навсегда оставивший сельскую околицу). Городская жизнь подчиняется совсем иному регламенту и распорядку. Отсутствие близости к природе, ломка устоявшихся моральных устоев - все это не проходит бесследно. Отлучение человека от земли порой драматично и небезболезненно. Смятение души, ощущение разлада порождают чувства неустойчивости, разочарования.

Проблема утраченной и необретенной гармонии сказалась и на творческой манере художника. Характерные черты эмоционально насыщенной, плотной по своей образной ткани беловской прозы дрогнули под напором информативности и описательности. Чем это объяснить? Ответ на этот вопрос попытался дать сам писатель: «Для гармонического развития личности необходима природа, которая ассоциируется для меня с деревней. В городе человек лишен природы. Если природа необходима, следовательно, рано или поздно мы будем возвращаться к деревне, потому что город не может дать человеку того, что может дать деревня. Но ведь и одна деревня не может дать человеку всего необходимого. Это сложный не только социальный, но и философский вопрос».

Величие технических свершений эпохи НТР не может отвлечь взора художника от неизбежных, но не неотвратимых потерь и убытков. Писатель воскрешает на страницах книги о народной эстетике «Лад» (1981) мир человеческих отношений, чуждый духу разорительной погони за количеством в ущерб качеству и самой окружающей среде. В книге речь идет не только о том, что ушло или уходит из сельской жизни, но и о тех нравственно-эстетических константах, над которыми не властно время.

Книга «Лад» - не только наблюдения и раздумья о земледельческих эстетических представлениях, но и выявление идейно-эстетических основ творчества самого художника, прежде всего принципа народности. Если в художественной прозе В. Белов показывает различные грани русского народного характера, то в «Ладе» прослежены те факторы, которые исторически участвовали в формировании этого характера. Автор последовательно исследует жизнь русского крестьянина от колыбели до «могильной травы». В. Белов стремится выявить «неуловимый переход от обязательного, общепринятого труда к труду творческому».

Что ни возьми: пахоту или расстилку холстов для отбелки, кузнечное или сапожное ремесло - везде главенствовало чувство лада и меры. При этом все совершалось последовательно, постепенно, что и определяло важную особенность характера. Небрежение к прошлому всегда жестоко мстит. И не столько, может быть, нынешним поколениям, сколько грядущим.

Таким образом, книга «Лад» дарит красоту, без которой немыслима этика будущего. Книга написана на одном дыхании: исследовательский пафос ее одухотворен лирически-задушевным началом. Историческая память - бесценное наследие. «Лад» - «Красная книга» народной эстетики, хранящая художественную память поколений крестьян Русского Севера.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Начинал Василий Белов как поэт и как прозаик. Первая повесть В. Белова, написанная вполне профессионально, еще не предвещала появления значительного художника. Неожиданно свежо и по-новому заговорила с читателем новеллистика В. Белова первой половины 60-х годов. Несравненно обогащается художническая палитра. Писателю становятся подвластны интимные движения сердца и высокие общечеловеческие помыслы. Лиризм осложняется психологическим началом, а в передаче драматических и даже трагических коллизий все определяет благородная сдержанность.

В. Белова интересует не столько производственная, сколько духовная биография героя. Беловские герои живут нелегкой, подчас драматически складывающейся жизнью. Но у них нет ни душевного, ни физического надлома. Беловский герой не борец, но он и не «существователь». Открытие художника в том, что он показал одно из типических проявлений русского национального характера.

Переход к сказу объясним желанием дальнейшей демократизации прозы, стремлением, подслушав народную речь, добросовестно передать ее. Роман «Кануны» (1976) - первое выступление В. Белова в жанре большой эпической формы. Мысли художника о судьбах страны и крестьянства, тех путях, которыми суждено развиваться народной культуре, получили здесь углубленное обоснование.

В 70-80-е годы - время поисков большой эпической формы - писатель все чаще обращается к проблемам городской жизни. Отлучение человека от земли порой драматично и небезболезненно. Смятение души, ощущение разлада порождают чувства неустойчивости, разочарования. Книга «Лад» - не только наблюдения и раздумья о земледельческих эстетических представлениях, но и выявление идейно-эстетических основ творчества самого художника, прежде всего принципа народности.

Таким образом, Василий Белов в своем творчестве продолжил традиции русской классической литературы, направленной на раскрытие духовного мира русского человека.

ЛИТЕРАТУРА

1.Белов, В. Кануны. Повести и рассказы [Текст] / В. Белов. - Изд. 2-е. - М.: Худож. лит., 1990. - 543 с.

.Ершов, Л.Ф. В. Белов [Текст] / Л.Ф. Ершов // Ершов, Л.Ф. История русской советской литературы / Л.Ф. Ершов. - Изд. 2-е, доп. - М.: Высш. шк., 1988. - С. 473-487.

.Мальгин, А. В поисках «мирового зла» [Текст] / А. Мальгин // Литература и современность: сборник 24-25. Статьи о литературе 1986-1987. / Сост. А Коган. - М.: Худож. лит., 1989. - С. 267-299.

.Селезнев, Ю. Василий Белов [Текст] / Ю. Селезнев. - М.: Сов. Россия, 1983. - 144 с.

.Урнов, Д. О близком и далеком [Текст] / Д. Урнов // Литература и современность: сборник 24-25. Статьи о литературе 1986-1987. / Сост. А Коган. - М.: Худож. лит., 1989. - С. 249-266.

diplomba.ru

Лингвистический анализ: Лад (Василий Белов) | КулЛиб

- Лад 1325K, 374с.  (читать) (читать постранично) (скачать fb2) - Василий Иванович Белов

Общая статистика

Длина текста	672311 знаков
Длина диалогов	2652 знаков
Слов в произведении (СВП)	97674 слов
Приблизительно страниц	374 стр.
Средняя длина слова	5.61 знаков
Предложений в произведении (ПВП)	6892 предл.
Средняя длина предложения (СДП)	94.60 знаков
Доля диалогов в тексте	0.39 %
Доля авторского текста	99.61 %
СДП диалогов	43.22 знаков
СДП авторского текста	101.71 знаков
Максимальный фрагмент авторского текста - 151872 знаков (в страницах - примерно 84, начинается где-то с 294 страницы)

Активный словарный запас

Использовано уникальных слов	27226
Активный словарный запас (АСЗ)	26163
Активный не словарный запас (АНСЗ)	1063
Удельный АСЗ на 3000 слов текста	1734.33	9378 место в рейтинге УАСЗ-3000
Удельный АСЗ на 10000 слов текста	4749.37	7353 место в рейтинге УАСЗ-10000
Удельный АСЗ на 100000 слов текста	0.00
Максимальный УАСЗ-3000 (1867) наблюдается примерно на 359 странице
Минимальный УАСЗ-3000 (1638) наблюдается примерно на 348 странице

Буквы и знаки препинания

Всего букв	548305 букв
Всего знаков препинания	21233 знаков

Знак	Количество (шт.)	Среднее количество на 1000 слов (шт.)
, запятая	12086	123.74
. точка	6829	69.92
- тире	1057	10.82
? вопросительный знак	226	2.31
! восклицательный знак	159	1.63
... многоточие	0	0.00
!.. восклицательный знак с многоточием	2	0.02
?.. вопросительный знак с многоточием	0	0.00
!!! тройной восклицательный знак	0	0.00
?! вопросительный знак с восклицанием	0	0.00
" кавычка	0	0.00
() скобки	411	4.21
: двоеточие	424	4.34
; точка с запятой	39	0.40
Буква	Количество (шт.)	Частота использования (в %)
А	41213	7.52
Б	9735	1.78
В	25383	4.63
Г	8775	1.60
Д	17844	3.25
Е-Ё	47660	8.69
Ж	8775	1.60
З	9185	1.68
И-Й	46637	8.51
К	19314	3.52
Л	24633	4.49
М	16886	3.08
Н	36383	6.64
О	60519	11.04
П	14022	2.56
Р	24585	4.48
С	30826	5.62
Т	31925	5.82
У	14805	2.70
Ф	598	0.11
Х	6296	1.15
Ц	2049	0.37
Ч	8159	1.49
Ш	4111	0.75
Щ	2201	0.40
Ь-Ъ	11254	2.05
Ы	11365	2.07
Э	1191	0.22
Ю	3615	0.66
Я	11086	2.02

Части речи

Определенных частей речи (ОЧР)	97655 слов
Не определенных частей речи (НОЧР)	19 слов

Часть речи	Количество (шт.)	% в тексте (принимая ОЧР за 100%)
Существительное	30369	31.098
Глагол	4232	15.276
Местоимение-существительное	4232	4.334
Предлог	11355	11.203
Союз	9293	10
Прилагательное	11355	11.628
Наречие	5679	5.815
Местоимение-прилагательное	4516	4.624
Частица	4185	4.285
Местоименное наречие	1240	1.270
Числительное	597	0.611
Числительное-прилагательное	289	0.296
Междометие	26	0.027
Часть композита - сложного слова	16	0.016

Биграммы частей речи

В таблице показаны частоты словопар типа «сглагол+уществительное», «предлог+прилагательное» и т.д. Частота выражена в среднем количестве пары на 1000 слов текста. Вертикаль отражает часть речи первого слова биграммы, горизонталь — второго.

	Существительное	Глагол	Местоимение-существительное	Предлог	Союз	Прилагательное	Наречие	Местоимение-прилагательное	Частица	Местоименное наречие	Числительное	Числительное-прилагательное	Междометие	Часть композита - сложного слова
Существительное	68.62	61.35	10.72	43.61	48.26	27.92	20.03	12.10	11.49	4.95	1.03	0.76	0.10	0.02
Глагол	36.64	16.19	7.59	33.60	14.16	15.98	11.50	7.71	6.12	1.91	0.94	0.36	0.05	0.00
Местоимение-существительное	6.92	10.77	1.65	3.94	4.52	4.26	4.12	1.40	4.54	0.82	0.29	0.08	0.03	0.00
Предлог	60.64	1.32	9.92	0.30	0.73	22.08	0.78	13.25	0.22	0.05	1.67	1.02	0.00	0.05
Союз	25.94	15.71	4.95	9.37	4.81	12.48	7.63	4.87	6.80	1.65	0.51	0.40	0.02	0.02
Прилагательное	73.24	4.97	1.72	5.70	10.53	13.31	2.67	1.52	1.66	0.67	0.10	0.09	0.03	0.07
Наречие	5.84	17.98	2.37	6.35	5.92	7.64	4.64	1.63	4.81	0.57	0.31	0.09	0.01	0.00
Местоимение-прилагательное	21.62	4.35	2.40	2.71	1.90	6.75	1.97	1.17	2.57	0.54	0.20	0.06	0.00	0.00
Частица	5.22	16.51	1.15	4.95	1.71	3.84	3.43	2.14	2.47	1.02	0.37	0.04	0.01	0.00
Местоименное наречие	1.20	3.02	0.74	1.06	1.95	0.92	1.03	0.26	1.99	0.48	0.03	0.02	0.00	0.00
Числительное	3.24	0.34	0.07	0.27	0.41	0.69	0.26	0.15	0.04	0.01	0.63	0.01	0.00	0.00
Числительное-прилагательное	1.64	0.22	0.06	0.13	0.24	0.38	0.09	0.02	0.13	0.01	0.02	0.02	0.00	0.00
Междометие	0.09	0.04	0.01	0.03	0.02	0.00	0.01	0.02	0.02	0.01	0.00	0.00	0.01	0.00
Часть композита - сложного слова	0.13	0.00	0.00	0.00	0.01	0.02	0.00	0.00	0.00	0.00	0.00	0.00	0.00	0.00

Части речи на позициях в предложении

Таблица показывает, с какой частотой употреблены автором различные части на позициях в предложении. Например, ячейка «глагол – 3» показывает с какой вероятностью третье слово в случайно взятом предложении произведения является глаголом. Вероятность выражена в процентах. В каждом столбце максимальное значение отмечено розовым цветом, что позволяет по первым трём-пяти столбцам примерно представить типичное для произведения начало предлоджения. Например, последовательность «местоимение-существительное, глагол, прилагательное, существительное» может быть чем-то вроде «Он срубил старое дерево...»

	Номер слова в предложении
	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11	12	13	14	15	16	17	18	19	20
Существительное	26.62	29.27	30.15	29.71	29.76	28.75	29.22	28.84	29.95	29.92	28.79	28.59	29.41	28.07	30.91	28.57	28.66	30.47	29.93	27.97
Глагол	10.40	16.17	18.33	18.51	16.38	17.71	16.26	16.05	14.90	16.20	14.73	15.37	14.55	14.54	13.96	15.27	14.41	13.61	14.21	13.95
Местоимение-существительное	5.19	6.21	4.24	4.06	4.05	4.22	4.01	4.22	4.19	4.33	4.59	4.53	3.67	4.44	4.74	4.16	4.47	5.13	3.93	4.67
Предлог	14.05	9.73	11.50	11.79	11.79	11.81	12.39	11.81	11.38	11.42	11.73	11.80	10.79	12.39	10.88	12.12	12.27	11.16	12.44	10.88
Союз	12.96	7.94	7.00	7.59	8.45	8.98	9.62	10.03	10.48	10.89	10.98	10.68	10.89	10.94	10.77	10.54	11.67	11.05	10.94	11.03
Прилагательное	9.41	9.68	10.37	11.71	11.41	11.80	11.99	12.83	12.02	11.99	12.50	12.97	12.43	12.62	12.14	12.90	11.62	12.87	11.66	13.33
Наречие	8.07	6.06	6.16	6.26	6.84	5.81	5.06	5.47	5.80	5.06	5.83	5.82	5.91	5.92	5.20	5.07	4.92	5.30	5.96	4.60
Местоимение-прилагательное	5.80	5.86	4.63	4.23	4.65	4.54	4.71	4.65	4.62	4.33	4.41	4.07	5.28	4.31	4.36	4.68	5.51	4.90	4.91	5.67
Частица	3.88	6.69	5.44	4.17	4.41	4.62	4.42	3.89	4.11	3.81	4.14	4.23	4.52	4.34	4.82	4.42	3.73	3.99	3.67	5.44
Местоименное наречие	2.62	1.36	1.29	1.25	1.11	0.91	1.21	1.21	1.18	1.09	1.36	1.06	1.27	1.31	1.25	1.22	1.49	0.97	1.44	1.69
Числительное	0.39	0.43	0.56	0.50	0.81	0.55	0.88	0.70	1.03	0.59	0.57	0.74	0.97	0.84	0.57	0.61	0.60	0.40	0.65	0.54
Числительное-прилагательное	0.47	0.58	0.31	0.22	0.30	0.29	0.20	0.27	0.32	0.36	0.27	0.11	0.30	0.24	0.34	0.31	0.50	0.06	0.20	0.15
Междометие	0.14	0.02	0.00	0.02	0.00	0.00	0.04	0.00	0.02	0.00	0.02	0.03	0.00	0.03	0.04	0.04	0.05	0.00	0.07	0.08
Часть композита - сложного слова	0.00	0.00	0.00	0.00	0.05	0.00	0.00	0.02	0.00	0.00	0.07	0.00	0.00	0.00	0.04	0.09	0.10	0.11	0.00	0.00

coollib.xyz

Анализ повести «Привычное дело» Белова В.И.

«Привычное дело» В. И. Белова — поэтизация избы, народного уклада, традиций крестьянской культуры. Эта небольшая повесть с нарочито скромным, но трагически-напряженным названием, внутренним рефреном «привычное дело — жизнь» появилась вначале в провинциальном журнале «Север» (Петрозаводск). Василий Белов был уже известен. Он начинал как поэт, ученик известного вологодского поэта, жившего в Москве, Александра Яшина, выступившего в 1956 г. с рассказом «Рычаги», повестью «Вологодская свадьба» (1962). В 1961 г. В. Белов опубликовал рассказ «Деревня Бердяйка» — о тихой трагедии, умирании одной деревни, где уже давно не слышат криков новорожденных... Этот рассказ вводил читателя в круг главных гуманистических проблем творчества В. Белова.

И прежде всего он заставлял услышать его тревогу: деревня живет не просто плохо, бедно — она живет за чертой милосердия, сострадания, обычного человеческого внимания! Она выживает, а не живет...

Повесть «Привычное дело» невелика по объему, проста по составу героев — это многодетная семья крестьянина Ивана Африкановича Дрынова и его жены — доярки Катерины, их соседи, друзья. В персонажный ряд в качестве равноправных членов семьи и сельского сообщества включены и корова-кормилица Рогуля, лошадь Пармен. Вещи, окружающие Ивана Африкановича, — колодец, баня, родник, наконец, заветный бор — тоже члены его семьи.

Это святыни, опора его, помогающая выжить. «Событий бытия» в повести немного: труд Катерины, поездка Ивана Африкановича в город, «на чужбину», с мешком лука ради спасения семьи, заработка. Читатель встречается с очень стыдливой в проявлении высоких чувств семейной парой. «Нипошто пришел, нипошто», — говорит, например, на своем говоре Катерина, когда Иван Африканович прибежал в роддом. Ho она любит в муже это «непослушание», ради таких мгновений она готова к бесконечному труду во имя своего дома, семьи.

Щемит сердце, когда читаешь, как Иван Африканович, пережив похороны жены, раздав часть детей по приютам, по родне, горюет в сороковой день на могиле жены:

«...A ведь дурак был, худо тебя берег, знаешь сама... Вот один теперь... Как по огню ступаю, по тебе хожу, прости... Худо мне без тебя, вздоху нет, Катя. Уж так худо, думал за тобой следом... А вот оклемался... А твой голос помню. И всю тебя, Катерина, так помню, что... Да. Ты, значит, за робят не думай ничего. Поднимутся. Вон уж самый младший, Ванюшка-то, слова говорит... такой парень толковый и глазами весь в тебя. Я уж... да. Это буду к тебе ходить-то, а ты меня и жди иногда... Катя... Ты, Катя, где есть-то? Милая, светлая моя, мне-то... Мне-то чего... Ну... тепере-че... вон рябины тебе принес... Катя, голубушка».

В этом фрагменте «сказа» с типично крестьянскими повторами («худо мне», «худо» вместо «плохо», «больно»), с языческим ощущением неразделимости бытия, стиранием границ между жизнью и смертью («посмертием»), с редкими вкраплениями патетики («Милая, светлая моя») ощутим редкий слух В. Белова на народную речь, очевидно его искусство вживания в народный характер. Это искусство раскроется и в его «Плотницких рассказах» (1968), где спорят два «заклятых друга» Авенир Козонков и Олеша Смолин, в «Бухтинах вологодских» (1969), в большом романе о коллективизации «Кануны» (1972—1976).

Этот якобы «пассивный» герой то активно взывает к миру о сострадании, о милосердии к деревне, то ведет мучительную борьбу за свой дом как уголок России, очаг выживания, за родник очеловеченного бытия. «Выживу я — выживет и народ!» — словно говорит этот бесправный, беспаспортный герой, то и дело сгоняемый даже с дорогой ему земли.

Что священно, вечно, бесценно для Ивана Африкановича, для Катерины? Они, пожалуй, даже и не признаются, что самое простое, «дешевое», легко дающееся им дороже всего. Так, «фокусом» дорогого им пространства является в повести их изба, их «дом». Он совсем не богатый, не «дорогой», во всем обычный — с передним углом, с самоваром, печью, с жердью, привинченной к потолку, люлькой («очепом») для покачивания колыбели очередного младенца. «Очеп» своего рода «ось» всего деревенского, изолированного мира. В «Прощании с Матерой» В. Распутина такой «осью», на которой как бы кружилось все колесо быта, мироздания, был посредине села царственный листвень, святое дерево.

Дом Ивана Африкановича вынес множество ударов — и вечную нужду послевоенных лет, эксперименты «раскрестьянивания», но чудом уцелел благодаря «ладу», крестьянской памяти, здравому смыслу, защитной силе семьи. Вся повесть — это цепочка комических или шутейных ситуаций, сцен трудов и необидных ссор героев в рамках «своего», природного мира, «деревенского космоса», живущего по законам гармонии, «лада».

Однако не следует видеть в В. Белове, авторе «Привычного дела», морализатора, проповедника, недруга городской цивилизации. Он не является таковым даже в романе «Все впереди» (1986). В. Белов, безусловно, испытывает немалое творческое счастье, вживаясь в характеры своих «детей земли», вслушиваясь в их голоса (он умеет изображать и само слово, поэзию «сказа»), искусно соединяя пестрые сценки в единое целое. Писатель показывает, как его герой тайком по ночам косит сено в лесу для своей коровы («третью ночь спал Иван Африканович всего часа по два, дело привычное»), как он же яростно требует справку на паспорт для поездки в город («ступил на середину конторы и закричал: — Справку давай! На моих глазах пиши справку!»). И в финальные картины повести тоже вплетены сцены, раскрывающие этот же характер. Потеряв Катерину, Иван Африканович заблудился в лесу, беспомощно подставил лицо «беззвучному прилипчивому дождю», услышал какой-то «всесветный и еще призрачный шум»... Ho каким-то чудом отчаяние было побеждено, герой вернулся в деревню, в осиротевший дом...

Оттого, что взгляд писателя все чаще начинал обращаться в прошлое, к фольклору, народной эстетике, проза В. Белова становилась еще современнее. Нынешний «разлад» может исправить былой «лад» (гармония между человеком и природой). Итог многих суждений В. Белова о «ладе» в связи с повестями Белова, самой книгой «Лад», этой энциклопедией жизни крестьянина, насыщенной преданиями, сказками, рассказами-картинами, подвел исследователь Ю. Селезнев:

«Цель его («лада».—В.Ч.)... в том, чтобы через многообразие проявлений народной жизни осмыслить основания, понять природу ее единства, ее целостности. Эту основу... Белов и воплотил в понятии „лад“».

Это чрезвычайно емкое русское слово действительно являет собой единство многообразия: это и вселенский лад — целый мир, гармония миропорядка; это и лад определенного уклада общественной жизни — жизни и любви: дружба, братство, добрососедство, взаимопонимание; и жизни семейной: лад — это супружество, лада — любимый, милый, желанный человек; и трудовой — ладить — делать хорошо, с умением, вкусом... лад — это согласие, гармония».

lit-helper.com

---

• 
  Переменный лад сольфеджио
• 
  Лада xray недостатки
• 
  Актау работа лада
• 
  Картинки лада нива
• 
  Суппорт лада ларгус
• 
  Лада приора кредит
• 
  Кредит лада приора
• 
  Лада калина не
• 
  Первісний лад це
• 
  Зао лада хотелс
• 
  Википедия лада русь