ГлавнаяDmrv датчикЛадаЛада наконечная

Лада Наконечная: «Если не видеть в искусстве лишь развлечение, оно может научить многому». Лада наконечная


«Если не видеть в искусстве лишь развлечение, оно может научить многому» — Платформа — "Changers"

14 вересня 2015

В рамках совместного с [kmbs] спецпроекта Changers мы общаемся с людьми, которые меняют этот мир к лучшему. Художница Лада Наконечная за последнее десятилетие стала одной из самых ярких персоналий украинской культурной среды. Platfor.ma поговорила с ней о взаимодействии государства и современного искусства, недостатках художественного образования и том, почему деньги и слава должны быть для художника на последнем месте.

 

Фотография: Из личного архива.

– Одиннадцать лет назад, выйдя на Майдан во времена Оранжевой революции в составе группы Р.Э.П., вы совершили переворот в украинском искусстве, показав, что оно может быть провокационным, революционным и идти в ногу с европейскими тенденциями. Кроме этого переломного для вашей карьеры проекта были и другие, не менее значимые: как групповые, так и персональные. Какой проект вы сами считаете наиболее значимым, раскрывающим ваши художественные мотивы?

 

– Не отдельная работа, а Р.Э.П. как проект в целом для меня и есть самым значимым. Нам удалось создать отдельное тело, не принадлежащее ни одному из нас по отдельности. И все последующие проекты: как новые инициативы группы, так и персональные произведения – это все результат работы в сообществе. При этом сейчас у меня на первом плане Курс современного искусства – снова-таки коллективная работа.

 

– Принято считать, что современный художник не должен непременно уметь рисовать? А как считаете вы?

 

– Умение рисовать ничем не лучше и не хуже других технических навыков. Можно хорошо рисовать и при этом не быть художником. Как и правильно обратное – художнику не обязательно уметь рисовать, поскольку он может и писать, и лепить, и фотографировать, и говорить, и танцевать. Дело ведь совсем не в форме выражения.

 

– Вы много времени проводите в Европе на различных художественных резиденциях. В условиях отсутствия государственной поддержки многие украинские художники вынуждены попросту выживать и поэтому пишут «продаваемые» картины вместо того, чтобы заниматься тем, что им действительно интересно. Художественная резиденция или другая гранатовая программа позволяет художнику быть более свободным в своих высказываниях. Есть ли здесь подводные камни и как бы вы рекомендовали действовать молодым художникам?

 

– Не люблю раздавать рецепты, ведь у каждого свой собственный опыт. Но в целом резиденций уйма, на любую потребность: от мест сугубо эскапистских, для «медитации» над красочным слоем живописи в диких уголках мира, до мест, заполненных событиями и встречами, с возможностью полного погружения в местную художественную и социальную жизнь.

 

 

Главное преимущество резиденционных программ для художников – это свободное время. Программы, которые обеспечивают проживание приглашаемого художника, в основном, имеют государственное финансирование. А тому, кто пишет «продаваемые» картины, не нужна государственная поддержка.

 

– Вы много раз участвовали в различных биеннале, представляя Украину. Как украинское новое искусство представлено на мировом уровне? Почему наших художников все еще так мало знают?

 

– Вообще-то я ни разу не представляла Украину как государство, так как мое присутствие на выставках в других странах им не финансировалось. Существование и развитие современного искусства в целом не поддерживается украинским государством.

 

То, что художников не знают, означает либо что их нет, либо что их не видно. Можно констатировать, что без системной институциональной поддержки искусства, которая помимо производства включает также и обеспечение репрезентации, без института критики, без реформирования образования – ничего само собой не появится.

 

– Что вы можете сказать об украинском художественном образовании? В художественных кругах его принято ругать. Может ли оно быть полезно?

 

– Пользу можно найти во всем. Вот, к примеру, если бы я не была так зла на систему художественного образования в нашей стране, то не занялась бы самообразованием. Но это, конечно, не означает, что эту систему не нужно менять.

  • Раніше. Тепер. Далі/Before. Now. Further

  • Раніше. Тепер. Далі/Before. Now. Further

  • Ще один день/One More Day

  • Ще один день/One More Day

  • Наочний приклад моєї участі/Object lesson of my partisipation

  • Наочний приклад моєї участі/Object lesson of my partisipation

  • Мобільна портативна модель/Mobile portable model

  • Мобільна портативна модель/Mobile portable model

– Сегодня появляется огромное количество курсов и лекций для детей и взрослых, которые помогают широкой аудитории разобраться в современном искусстве и полюбить его. Вы считаете, что такие короткие программы могут принести пользу или история искусств – это все же многотомный роман, который нельзя изучить за пару дней?

 

– Искусство не обязательно любить, оно часто неудобно. Но важно понимать, что курсы по современному искусству для широкой аудитории убирают страх нового, а это крайне необходимо как первый шаг. Дальше уже дело интереса и внимания – стоит понять принцип, как нанизывать на него факты можно будет уже бесконечно.

 

– Может ли эта тенденция с лекциями быть предпосылкой для более серьезного художественного образования, имеет ли оно потенциал появится в Украине?

 

– Сейчас в Киеве существует несколько образовательных программ по современному искусству, я даже причастна к одной из них. Но они все ситуативные, и, к сожалению, короткие. Для серьезной школы, помимо желания, необходимо финансирование, чтобы гарантировать пространство, освобождающее участников от заботы о выживании.

 

– Какие темы вас интересуют больше всего? С чем вы сейчас работаете?

 

– Меня сейчас больше интересует сам язык искусства, нежели темы. Материал для работы – социальная и политическая реальность.

 

– У вас ведь как раз открывается выставка…

 

– Да, в норвежском KunsthallTrondheim. Она является частью Киевской биеннале.

 

 – Кроме выставочной вы занимаетесь исследовательской и преподавательской деятельностью. Кроме того, не так давно вы разрабатывали и вели образовательную программу в Киево-Могилянской бизнес школе…

 

– Не совсем так, в [kmbs] я прочла лишь одну лекцию, а полноценную программу разрабатываю только сейчас, вместе с коллегами.

 

 

– Насколько, в принципе, знание состояния современной культуры и искусства важны для широкой аудитории, бизнеса, политики? Зачем преподавать искусство людям, которые от этого далеки?

 

– Я не заинтересована вести общеобразовательные занятия. Меня интересует специфика искусства. Искусство – это ведь территория свободы для экспериментов, но также и выработанная система инструментов взаимодействия человека с миром. Если искусство не воспринимать только как сферу развлечения, оформления или формирования и сохранения ценностей, то оно может научить многому.

 

Работа с ситуациями и системное мышление важны в современном мире для разных сфер знания. Мы с коллегами разрабатываем программы и практические занятия, которые путем вовлечения участников позволяют каждому разобраться в своих отношениях с социальной средой, общественном взаимодействии, ответить на вопросы о том, что, как и зачем делать.

 

– Есть ли у украинских художников шанс на мировое признание и что для этого нужно сделать?

 

– Я не добиваюсь всемирного признания, поэтому мне такой вопрос совсем не близок. Я ведь в этом интервью пыталась рассказать, что само искусство важно в качестве инструмента познания, а не того, что оно может принести художнику – особенно если это слава, деньги, признание. Такая постановка вопроса как раз поддерживает мнение, которое и мешает чиновникам согласится, что искусство нужно поддерживать на государственном уровне. Вы разве не понимаете? Если все ради славы, то зачем тратить социальные деньги на искусство? Не поддерживайте этот дискурс!

 

– Что искусство может предложить Украине для трансформации в современное и цивилизованное государство?

 

– Себя, тот эксперимент, который​ оно​ способно осуществить. Но для этого нужно перестать смотреть на него как ​на ​инструмент ​личного ​успеха художника​.

 

changers.platfor.ma

Лада Наконечная о выставках Солнце бедных и Эффект отчуждения

- Как группа Р.Е.П оказалась в Днепропетровске? Почему ретроспектива? - В Киеве мы уже воспринимаемся через какие-то определенные понятия, мифы, истории. - Поехали за свежим взглядом? - Да, свежий взгляд… Но Павел Гудимов (совладелец центра Я-Галерея в Днепропетровске), однако, опасался, что мы туда приедем и будем совершенно непонятны. Поэтому мы сначала посетили Днепропетровск с лекцией, а через некоторое время привезли выставку. Это был также повод еще раз пересмотреть в цельности – что мы делаем.  Мы пытаемся удерживать наши проекты в длительности. Не менять каждый раз направление - с новой выставкой в новую сторону, а оставаться с одним и с ним разбираться. Иной раз кажется, что уже скучно и не нужно, но само решение – оставаться – по-своему интересно. Так же и с группой – как оставаться в том же составе? Можно легко все менять, просто держать бренд и играться с этим. Такие решения - оставаться с определенными людьми и с определенным проектом – своеобразный вызов для нас. Поэтому мы и показываем на выставке в Днепропетровске все наши основные проекты, но в особенности те, которые длятся. Например «Патриотизм» – это проект, от которого мы, в каком-то смысле, зависим. Идея проекта – это язык, который нельзя просто бросить или закрыть. Мы должны его продолжать, развивать, поэтому все время к нему возвращаемся, делая как будто то же самое, но переосмысливая, что же мы, собственно, делаем, и проект от этого меняется. И сама работа влияет на пространство. Здесь же мы поменяли пространство галереи. «Патриотизм» на стекле дает возможность смотреть на роспись и снаружи, в том числе из коридора, общего для галереи и организаций, соседствующих с галереей. - То есть Вы вышли из  галереи в публичное пространство, но в тоже время и не вышли… - Эта галерея существует в городе довольно обособленно, она была, как бы, инсталлирована в жизнь привычного художественного процесса, что, конечно, вызывает активный интерес. Ее посетители – это новые люди, не те, которые обычно посещали художественные события. Мы сделали две работы специально для этой выставки, исходя из общего впечатления от посещения Днепропетровска.  В этом городе настолько видна разница между бедным и богатым, запущенным и ухоженным, я нигде такого не встречала. Если в Киеве от центра к окраинам распределение разрухи, можно сказать, постепенное, то в Днепропетровске фасад свежепокрашенный рядом с разрушающимся зданием, развалины и тут же современная суперархитектура. Главная улица, на которой нет освещения и только на подходе к самому центру все фонари горят, все отремонтировано и т.п.  «Резкий» город.. - Вы там делали экскурсию по выставке, какие вопросы возникали у присутствующих? - Людей очень интересуют политические взгляды художника. - Может, через это они пытаются понять, как смотреть? - Да, «где здесь грань искусства и политики? Есть ли это искусством?» Но вопросы не звучали утверждением, что наши работы не искусство, вопросы были заданы хорошо, как попытка разобраться. «Вот вы используете разные медиа, как тут понять, что в этом есть проявление искусства?» Это, наверное, новый опыт для Днепропетровска – чтобы выставка почти целиком состояла из видео-работ. - Что если попробовать сопоставить опыт группы Р.Е.П. в Днепропетровске с опытом твоей недавней берлинской выставки? - В Днепропетровске мы столкнулись с более широким интересом зрителей, желанием разобраться вообще. В Европе зритель достаточно опытен, видит много и каждый уже смотрит более конкретно, можно сказать, узко. Здесь же часто заметно желание зрителя  разобраться – где он находится или где находится то, что он видит. Но все эти различия зависят от времени, проведенного с современным искусством. Есть и общие черты… Для немецкой выставки были заказаны проекторы, в итоге принесли такие,  которые вешают сверху, а проекция направлена вниз (исполнители заказа никак не могли согласиться с тем, что нужно расположить проектор таким образом, чтобы проекцию закрывали проходящие люди). Мы поставили проекторы так, как было задумано. Так вот, зрители буквально пробегали мимо, очевидно, боясь перекрыть проекцию. Мои помощницы – волонтеры останавливали их, объясняли, что все устроено так, что именно тела посетителей важны… - То есть, и в Берлине люди не хотят быть включенными в искусство, оставляют ему место… Дело, значит, не в том, Днепропетровск это или Берлин? Человеку вообще свойственно не допустить своего участия. Но что если его присутствие и есть смыслом работы? - Там было еще две комнаты. В первой все построено на том, что человек  отделен от произведения - на стенах висела графика в рамах, привычная картина. Во второй комнате верхняя часть подобна той, что и на графике, но расположена в пространстве  (нарисована на стене). Я хотела, чтобы человек почувствовал, что он есть той нижней частью, которая оставлена пустой. Но многие опять же начинали смотреть скорее на то, как это нарисовано  и обсуждать, сколько времени и труда художника на это потрачено, чем на то, что они там присутствуют. Снова попытка отстраниться, не желание воспринять себя причастным. Приходят люди смотреть на то, что им показывают, но не на себя смотрящего. - А как дать понять человеку, что это во многом и есть смысл современного искусства? - Уже название выставки «эффект отчуждения» должно было дать понять… Идея выставки и есть этот самый эффект очуждения (остранения) восприятия. Кроме того, я использовала тот же подход к самому термину. Термин вроде бы знакомый, но ставший немного странным за счет того, что применена новая, другая, не привычная форма его написания. Такая игра с двойным переводом (с немецкого на русский и обратно) того, что уже однажды было переведено с ошибкой (когда термин Шкловского был переведен на немецкий и использован Брехтом, а потом снова переведен на русский). В построении работ та же идея – восприятие мира, искусства, его истории, современности через остраняющих посредников, как то – монитор, время, выбор и т.д.

- Лада, как ты думаешь. что такое “современный художник”?

-  Современный художник, мне кажется, это тот, кто не доходит до конца, не  формулирует окончательный ответ. Но когда в его работе видно метод, видно из чего все составлено.  Когда художник рефлексирует то, что его окружает и самого себя или то, что он делает и саму работу. Мне интересно искусство, где я вижу - что это?, из чего это?, почему это? Почему был применен именно этот ход или метод? Где есть много уровней…

- Как ты видишь ситуацию в Украине с культурой, с современным искусством?

- Мне кажется, что у нас царит недоверие к самим себе и изначальное чувство ущербности, которое не дает спокойно делать то, что считаешь необходимым. Как будто мы что-то пропустили, упустили, как будто мы где-то далеко и вот скоро дойдем, догоним и тогда сможем начать. Если бы мы отказались от этого желания догонять, а делали то, что необходимо, тогда были бы вовремя, там, где мы есть.

amp.afisha.bigmir.net

«Если не видеть в искусстве лишь развлечение, оно может научить многому» — Платформа — "Changers"

14 вересня 2015

В рамках совместного с [kmbs] спецпроекта Changers мы общаемся с людьми, которые меняют этот мир к лучшему. Художница Лада Наконечная за последнее десятилетие стала одной из самых ярких персоналий украинской культурной среды. Platfor.ma поговорила с ней о взаимодействии государства и современного искусства, недостатках художественного образования и том, почему деньги и слава должны быть для художника на последнем месте.

 

Фотография: Из личного архива.

– Одиннадцать лет назад, выйдя на Майдан во времена Оранжевой революции в составе группы Р.Э.П., вы совершили переворот в украинском искусстве, показав, что оно может быть провокационным, революционным и идти в ногу с европейскими тенденциями. Кроме этого переломного для вашей карьеры проекта были и другие, не менее значимые: как групповые, так и персональные. Какой проект вы сами считаете наиболее значимым, раскрывающим ваши художественные мотивы?

 

– Не отдельная работа, а Р.Э.П. как проект в целом для меня и есть самым значимым. Нам удалось создать отдельное тело, не принадлежащее ни одному из нас по отдельности. И все последующие проекты: как новые инициативы группы, так и персональные произведения – это все результат работы в сообществе. При этом сейчас у меня на первом плане Курс современного искусства – снова-таки коллективная работа.

 

– Принято считать, что современный художник не должен непременно уметь рисовать? А как считаете вы?

 

– Умение рисовать ничем не лучше и не хуже других технических навыков. Можно хорошо рисовать и при этом не быть художником. Как и правильно обратное – художнику не обязательно уметь рисовать, поскольку он может и писать, и лепить, и фотографировать, и говорить, и танцевать. Дело ведь совсем не в форме выражения.

 

– Вы много времени проводите в Европе на различных художественных резиденциях. В условиях отсутствия государственной поддержки многие украинские художники вынуждены попросту выживать и поэтому пишут «продаваемые» картины вместо того, чтобы заниматься тем, что им действительно интересно. Художественная резиденция или другая гранатовая программа позволяет художнику быть более свободным в своих высказываниях. Есть ли здесь подводные камни и как бы вы рекомендовали действовать молодым художникам?

 

– Не люблю раздавать рецепты, ведь у каждого свой собственный опыт. Но в целом резиденций уйма, на любую потребность: от мест сугубо эскапистских, для «медитации» над красочным слоем живописи в диких уголках мира, до мест, заполненных событиями и встречами, с возможностью полного погружения в местную художественную и социальную жизнь.

 

 

Главное преимущество резиденционных программ для художников – это свободное время. Программы, которые обеспечивают проживание приглашаемого художника, в основном, имеют государственное финансирование. А тому, кто пишет «продаваемые» картины, не нужна государственная поддержка.

 

– Вы много раз участвовали в различных биеннале, представляя Украину. Как украинское новое искусство представлено на мировом уровне? Почему наших художников все еще так мало знают?

 

– Вообще-то я ни разу не представляла Украину как государство, так как мое присутствие на выставках в других странах им не финансировалось. Существование и развитие современного искусства в целом не поддерживается украинским государством.

 

То, что художников не знают, означает либо что их нет, либо что их не видно. Можно констатировать, что без системной институциональной поддержки искусства, которая помимо производства включает также и обеспечение репрезентации, без института критики, без реформирования образования – ничего само собой не появится.

 

– Что вы можете сказать об украинском художественном образовании? В художественных кругах его принято ругать. Может ли оно быть полезно?

 

– Пользу можно найти во всем. Вот, к примеру, если бы я не была так зла на систему художественного образования в нашей стране, то не занялась бы самообразованием. Но это, конечно, не означает, что эту систему не нужно менять.

  • Раніше. Тепер. Далі/Before. Now. Further

  • Раніше. Тепер. Далі/Before. Now. Further

  • Ще один день/One More Day

  • Ще один день/One More Day

  • Наочний приклад моєї участі/Object lesson of my partisipation

  • Наочний приклад моєї участі/Object lesson of my partisipation

  • Мобільна портативна модель/Mobile portable model

  • Мобільна портативна модель/Mobile portable model

– Сегодня появляется огромное количество курсов и лекций для детей и взрослых, которые помогают широкой аудитории разобраться в современном искусстве и полюбить его. Вы считаете, что такие короткие программы могут принести пользу или история искусств – это все же многотомный роман, который нельзя изучить за пару дней?

 

– Искусство не обязательно любить, оно часто неудобно. Но важно понимать, что курсы по современному искусству для широкой аудитории убирают страх нового, а это крайне необходимо как первый шаг. Дальше уже дело интереса и внимания – стоит понять принцип, как нанизывать на него факты можно будет уже бесконечно.

 

– Может ли эта тенденция с лекциями быть предпосылкой для более серьезного художественного образования, имеет ли оно потенциал появится в Украине?

 

– Сейчас в Киеве существует несколько образовательных программ по современному искусству, я даже причастна к одной из них. Но они все ситуативные, и, к сожалению, короткие. Для серьезной школы, помимо желания, необходимо финансирование, чтобы гарантировать пространство, освобождающее участников от заботы о выживании.

 

– Какие темы вас интересуют больше всего? С чем вы сейчас работаете?

 

– Меня сейчас больше интересует сам язык искусства, нежели темы. Материал для работы – социальная и политическая реальность.

 

– У вас ведь как раз открывается выставка…

 

– Да, в норвежском KunsthallTrondheim. Она является частью Киевской биеннале.

 

 – Кроме выставочной вы занимаетесь исследовательской и преподавательской деятельностью. Кроме того, не так давно вы разрабатывали и вели образовательную программу в Киево-Могилянской бизнес школе…

 

– Не совсем так, в [kmbs] я прочла лишь одну лекцию, а полноценную программу разрабатываю только сейчас, вместе с коллегами.

 

 

– Насколько, в принципе, знание состояния современной культуры и искусства важны для широкой аудитории, бизнеса, политики? Зачем преподавать искусство людям, которые от этого далеки?

 

– Я не заинтересована вести общеобразовательные занятия. Меня интересует специфика искусства. Искусство – это ведь территория свободы для экспериментов, но также и выработанная система инструментов взаимодействия человека с миром. Если искусство не воспринимать только как сферу развлечения, оформления или формирования и сохранения ценностей, то оно может научить многому.

 

Работа с ситуациями и системное мышление важны в современном мире для разных сфер знания. Мы с коллегами разрабатываем программы и практические занятия, которые путем вовлечения участников позволяют каждому разобраться в своих отношениях с социальной средой, общественном взаимодействии, ответить на вопросы о том, что, как и зачем делать.

 

– Есть ли у украинских художников шанс на мировое признание и что для этого нужно сделать?

 

– Я не добиваюсь всемирного признания, поэтому мне такой вопрос совсем не близок. Я ведь в этом интервью пыталась рассказать, что само искусство важно в качестве инструмента познания, а не того, что оно может принести художнику – особенно если это слава, деньги, признание. Такая постановка вопроса как раз поддерживает мнение, которое и мешает чиновникам согласится, что искусство нужно поддерживать на государственном уровне. Вы разве не понимаете? Если все ради славы, то зачем тратить социальные деньги на искусство? Не поддерживайте этот дискурс!

 

– Что искусство может предложить Украине для трансформации в современное и цивилизованное государство?

 

– Себя, тот эксперимент, который​ оно​ способно осуществить. Но для этого нужно перестать смотреть на него как ​на ​инструмент ​личного ​успеха художника​.

 

platfor.ma

«Если не видеть в искусстве лишь развлечение, оно может научить многому» — Платформа — "Changers"

14 вересня 2015

В рамках совместного с [kmbs] спецпроекта Changers мы общаемся с людьми, которые меняют этот мир к лучшему. Художница Лада Наконечная за последнее десятилетие стала одной из самых ярких персоналий украинской культурной среды. Platfor.ma поговорила с ней о взаимодействии государства и современного искусства, недостатках художественного образования и том, почему деньги и слава должны быть для художника на последнем месте.

 

Фотография: Из личного архива.

– Одиннадцать лет назад, выйдя на Майдан во времена Оранжевой революции в составе группы Р.Э.П., вы совершили переворот в украинском искусстве, показав, что оно может быть провокационным, революционным и идти в ногу с европейскими тенденциями. Кроме этого переломного для вашей карьеры проекта были и другие, не менее значимые: как групповые, так и персональные. Какой проект вы сами считаете наиболее значимым, раскрывающим ваши художественные мотивы?

 

– Не отдельная работа, а Р.Э.П. как проект в целом для меня и есть самым значимым. Нам удалось создать отдельное тело, не принадлежащее ни одному из нас по отдельности. И все последующие проекты: как новые инициативы группы, так и персональные произведения – это все результат работы в сообществе. При этом сейчас у меня на первом плане Курс современного искусства – снова-таки коллективная работа.

 

– Принято считать, что современный художник не должен непременно уметь рисовать? А как считаете вы?

 

– Умение рисовать ничем не лучше и не хуже других технических навыков. Можно хорошо рисовать и при этом не быть художником. Как и правильно обратное – художнику не обязательно уметь рисовать, поскольку он может и писать, и лепить, и фотографировать, и говорить, и танцевать. Дело ведь совсем не в форме выражения.

 

– Вы много времени проводите в Европе на различных художественных резиденциях. В условиях отсутствия государственной поддержки многие украинские художники вынуждены попросту выживать и поэтому пишут «продаваемые» картины вместо того, чтобы заниматься тем, что им действительно интересно. Художественная резиденция или другая гранатовая программа позволяет художнику быть более свободным в своих высказываниях. Есть ли здесь подводные камни и как бы вы рекомендовали действовать молодым художникам?

 

– Не люблю раздавать рецепты, ведь у каждого свой собственный опыт. Но в целом резиденций уйма, на любую потребность: от мест сугубо эскапистских, для «медитации» над красочным слоем живописи в диких уголках мира, до мест, заполненных событиями и встречами, с возможностью полного погружения в местную художественную и социальную жизнь.

 

 

Главное преимущество резиденционных программ для художников – это свободное время. Программы, которые обеспечивают проживание приглашаемого художника, в основном, имеют государственное финансирование. А тому, кто пишет «продаваемые» картины, не нужна государственная поддержка.

 

– Вы много раз участвовали в различных биеннале, представляя Украину. Как украинское новое искусство представлено на мировом уровне? Почему наших художников все еще так мало знают?

 

– Вообще-то я ни разу не представляла Украину как государство, так как мое присутствие на выставках в других странах им не финансировалось. Существование и развитие современного искусства в целом не поддерживается украинским государством.

 

То, что художников не знают, означает либо что их нет, либо что их не видно. Можно констатировать, что без системной институциональной поддержки искусства, которая помимо производства включает также и обеспечение репрезентации, без института критики, без реформирования образования – ничего само собой не появится.

 

– Что вы можете сказать об украинском художественном образовании? В художественных кругах его принято ругать. Может ли оно быть полезно?

 

– Пользу можно найти во всем. Вот, к примеру, если бы я не была так зла на систему художественного образования в нашей стране, то не занялась бы самообразованием. Но это, конечно, не означает, что эту систему не нужно менять.

  • Раніше. Тепер. Далі/Before. Now. Further

  • Раніше. Тепер. Далі/Before. Now. Further

  • Ще один день/One More Day

  • Ще один день/One More Day

  • Наочний приклад моєї участі/Object lesson of my partisipation

  • Наочний приклад моєї участі/Object lesson of my partisipation

  • Мобільна портативна модель/Mobile portable model

  • Мобільна портативна модель/Mobile portable model

– Сегодня появляется огромное количество курсов и лекций для детей и взрослых, которые помогают широкой аудитории разобраться в современном искусстве и полюбить его. Вы считаете, что такие короткие программы могут принести пользу или история искусств – это все же многотомный роман, который нельзя изучить за пару дней?

 

– Искусство не обязательно любить, оно часто неудобно. Но важно понимать, что курсы по современному искусству для широкой аудитории убирают страх нового, а это крайне необходимо как первый шаг. Дальше уже дело интереса и внимания – стоит понять принцип, как нанизывать на него факты можно будет уже бесконечно.

 

– Может ли эта тенденция с лекциями быть предпосылкой для более серьезного художественного образования, имеет ли оно потенциал появится в Украине?

 

– Сейчас в Киеве существует несколько образовательных программ по современному искусству, я даже причастна к одной из них. Но они все ситуативные, и, к сожалению, короткие. Для серьезной школы, помимо желания, необходимо финансирование, чтобы гарантировать пространство, освобождающее участников от заботы о выживании.

 

– Какие темы вас интересуют больше всего? С чем вы сейчас работаете?

 

– Меня сейчас больше интересует сам язык искусства, нежели темы. Материал для работы – социальная и политическая реальность.

 

– У вас ведь как раз открывается выставка…

 

– Да, в норвежском KunsthallTrondheim. Она является частью Киевской биеннале.

 

 – Кроме выставочной вы занимаетесь исследовательской и преподавательской деятельностью. Кроме того, не так давно вы разрабатывали и вели образовательную программу в Киево-Могилянской бизнес школе…

 

– Не совсем так, в [kmbs] я прочла лишь одну лекцию, а полноценную программу разрабатываю только сейчас, вместе с коллегами.

 

 

– Насколько, в принципе, знание состояния современной культуры и искусства важны для широкой аудитории, бизнеса, политики? Зачем преподавать искусство людям, которые от этого далеки?

 

– Я не заинтересована вести общеобразовательные занятия. Меня интересует специфика искусства. Искусство – это ведь территория свободы для экспериментов, но также и выработанная система инструментов взаимодействия человека с миром. Если искусство не воспринимать только как сферу развлечения, оформления или формирования и сохранения ценностей, то оно может научить многому.

 

Работа с ситуациями и системное мышление важны в современном мире для разных сфер знания. Мы с коллегами разрабатываем программы и практические занятия, которые путем вовлечения участников позволяют каждому разобраться в своих отношениях с социальной средой, общественном взаимодействии, ответить на вопросы о том, что, как и зачем делать.

 

– Есть ли у украинских художников шанс на мировое признание и что для этого нужно сделать?

 

– Я не добиваюсь всемирного признания, поэтому мне такой вопрос совсем не близок. Я ведь в этом интервью пыталась рассказать, что само искусство важно в качестве инструмента познания, а не того, что оно может принести художнику – особенно если это слава, деньги, признание. Такая постановка вопроса как раз поддерживает мнение, которое и мешает чиновникам согласится, что искусство нужно поддерживать на государственном уровне. Вы разве не понимаете? Если все ради славы, то зачем тратить социальные деньги на искусство? Не поддерживайте этот дискурс!

 

– Что искусство может предложить Украине для трансформации в современное и цивилизованное государство?

 

– Себя, тот эксперимент, который​ оно​ способно осуществить. Но для этого нужно перестать смотреть на него как ​на ​инструмент ​личного ​успеха художника​.

 

platfor.ma